Цивилизация
При всех успокоительных заявлениях европейских лидеров дело явно идет к банкротству Греции и выходу или даже принудительному выводу ее из зоны евро. Фондовые индексы снижаются по всему миру. Курс европейской валюты падает. Мало кто верит, что после июньских повторных выборов в Греции возникнет правительство, которое всерьез станет сохранять режим суровой экономии, прописанный в прежних соглашениях этой страны с Евросоюзом.
Формула греческих ультралевых — бюджетных расходов не урезать, иностранных долгов не платить, из зоны евро не уходить — явно пользуется там поддержкой большинства избирателей.
Поэтому реальный выбор, стоящий сейчас перед Евросоюзом, — это либо закрыть глаза на отказ от обязательств и имитировать продолжение сотрудничества с греками, приближая тем самым стихийный крах евро, либо организованно вывести их из еврозоны, стараясь минимизировать потери с обеих сторон. На сегодня такой развод выглядит уже более дешевым решением, чем отчаянные попытки его избежать.
Но даже и при самом рациональном сценарии цена этого развода для европейской и мировой экономики будет высокой. Проблема даже не в долгах Греции, которые фактически и так уже не платятся, и не в потерянном для еврозоны греческом экономическом потенциале — его доля там всего 2,5%. Опасаются, что греческое банкротство может стать отправной точкой очередной волны всемирного кризиса, как это случилось со знаменитым банкротством инвестиционного банка Lehman Brothers в сентябре 2008-го.
Сомнения в будущем европейской валюты грозят всемирным бегством от евро и почти неизбежными всплесками паники в других проблемных странах еврозоны, включая государства с такими большими экономиками, как Испания и Италия. Решительная и продуманная политика европейских властей может смягчить эти проблемы, но не позволит от них уклониться.
Встряска Евросоюза, и без того переживающего сейчас рецессию, неизбежно отзовется во всем мире. Ускорится и так уже происходящий исход капиталов из активов, воспринимаемых как ненадежные, в том числе из российских. Продолжится уже начавшийся отток спекулятивных денег с сырьевых рынков, и нефтяные цены будут идти вниз. То есть заработают все знакомые уже механизмы втягивания России в общемировой кризис.
Понятно, что опасения сбываются не всегда, а если сбываются, то совсем не обязательно полностью. Но атмосфера накаляется на глазах. Бегство капиталов из России ускоряется. Нефть подешевела. В последние дни цена барреля Urals опустилась до $106. Это меньше, чем средняя цена в прошлом году ($110), и на 15% ниже, чем средняя цена в марте нынешнего года ($123).
Российский бюджет, половина доходов которого обеспечивается торговлей энергоносителями, столкнется с реальными трудностями уже в этом году, если нефтяная цена просто зафиксируется на сегодняшнем уровне. А если случится так, что она достаточно долго продержится ниже $100, то обозначить происходящее иначе, чем словами «экономический кризис», станет просто невозможно.
Реальность этой угрозы вроде бы располагает российскую власть спешно собирать в кулак все силы для ее отражения. Тем более что комплектование нового правительства и обновленной кремлевской администрации давало для этого все возможности.
Однако за мудреными кадровыми манипуляциями прошедшего мая можно увидеть какие угодно соображения, но только не деловые. Многочисленные «рокировки» обеспечивали кремлевскими должностями отставных министров. На освободившиеся места назначали их замов — чтобы не зазнавались перед Кремлем. Расставшемуся с вице-премьерским статусом Игорю Сечину в компенсацию за моральный ущерб предоставляли целую нефтегазовую империю. Симпатичного Путину сотрудника Уралвагонзавода наградили высоким государственным постом.
Назвать весь этот новообразованный начальственный коллектив с его запутанной структурой и разношерстным личным составом командой кризисных менеджеров вряд ли возможно.
Полезно сравнить их с той руководящей группой, которая управляла российской экономикой критической осенью 2008 года.
Кризисное управление было фактически сосредоточено тогда в руках всего четырех человек — премьера Путина, его первого зама Шувалова, министра финансов Кудрина и главы Центробанка Игнатьева. Каждый из них значил больше, чем его должность. Не только Путин, но и министр финансов, и шеф ЦБ имели достаточно опыта и веса, чтобы самостоятельно принимать серьезные решения и ожидать от аппарата их исполнения. Вмешательство Кремля и лично тогдашнего президента Медведева с его экономическим помощником Дворковичем могло быть только церемониальным — у них просто не было достаточного авторитета. Все бесчисленные ходатаи, лоббисты и просто советчики точно знали, к кому идти.
Российская антикризисная терапия-2008 вовсе не отличалась изощренностью. Банки накачивали ликвидностью, чтобы избежать паники клиентов и обеспечить кредитами окологосударственные корпорации и структуры. И этим же структурам, а заодно и сообразительной части граждан продавали по заниженному курсу валюту из госрезервов, чтобы было чем рассчитаться по краткосрочным иностранным долгам. Раздав таким способом треть валютных резервов, провели девальвацию рубля.
Для стабилизации обстановки таких мер оказалось достаточно. Это доказало, что тогдашняя кризисная команда как минимум не была провальной. Но и у нее решения часто запаздывали или были далеки от оптимальных, а со многими проблемами, например с застойной безработицей, она столкнуться просто не успела, поскольку нефтяная цена уже в начале 2009-го пошла вверх и экономика начала восстанавливаться.
А каков потенциал кризисной команды-2012? Не ясно даже, из кого персонально она будет состоять. Премьера Медведева даже самые искренние его сторонники не называют ни волевым руководителем, ни знатоком экономических тонкостей. Распределение обязанностей между Белым домом и Кремлем малопонятно. При этом очевидно, что Кремль главнее, но ни за что не несет ответственности, а Белый дом слабее, однако отвечает за все.
Новые министры финансово-экономического блока независимо от степени компетентности достаточного веса не имеют и от руководящего вмешательства извне оградить себя не смогут. Цепочки принятия решений длинные и извилистые, и, кто к ним будет импровизированно подключаться в каждом отдельно взятом случае, заранее неизвестно. Из «рокировок» и интриг кризисного менеджмента не вылепить.
Говорят, что экономика России сейчас лучше, чем в прошлый раз, подготовлена, чтобы встретить кризисную волну. Хорошо, если так. Потому что высшая власть никаких признаков подготовки к ее встрече не подает. Слишком много других хлопот.
