Цивилизация
Чем разнообразнее становятся уличные оппозиционные акции, тем явственнее власти выходят из равновесия и тем нелепее их контрмероприятия. Оживают щедринские страницы. Московская полиция угрожает разгонять «несогласованные массовые прогулки». У метро «Баррикадная» арестовывают за «несанкционированную» раздачу бутербродов. Срочно мобилизуются провластные бабушки из окрестных домов, чтобы судам было на кого ссылаться, запрещая очередные «народные гуляния».
На улицах столицы любой человек, нацепивший белую ленточку или просто имеющий непослушный вид, должен быть готов подвергнуться атаке сотрудников правоохранительных органов.
Причем разгоняемые акции совершенно не похожи на бунт. Даже и политическим протестом все эти «гуляния» и «прогулки» можно назвать с натяжкой, потому что многие их участники не являются политическими активистами и не входят в группы их поддержки. Их всех объединяет вовсе не какая-то общая партийная платформа, а острое нежелание жить в существующей системе и стремление открыто об этом своем нежелании заявить.
Власти откровенно не понимают, что московские уличные активисты только кажутся какой-то местной аномалией, этаким немногочисленным меньшинством, которое можно «победить», прогнать с улиц и забыть как кошмарный сон. На самом деле они отличаются от многомиллионных масс сограждан не столько настроениями, сколько стилем поведения и опережающей активностью.
Вовсе не одни только столичные оппозиционеры, а большинство людей по всей России ждет сейчас смены линии и от всей старой власти, и лично от старо-нового президента. По опросу фонда «Общественное мнение»,
только 29% россиян желают, чтобы Путин «управлял страной так же, как во время своих первых двух президентских сроков». А 53% опрошенных хотят, чтобы он «изменил стиль и методы управления страной» (в Москве таких 66%). Даже и среди самых лояльных, внутри электората Владимира Путина, только меньшинство (39%) желает сегодня, чтобы он правил по старинке.
Система, процветавшая в нулевые годы, изживает себя. Большинство из тех, кому она раньше была по душе, потеряли уверенность в ней, даже если и продолжают еще за нее держаться. А поднимающемуся сейчас новому поколению, поколению десятых годов, она уже просто чужда.
Если у системы нет будущего, ей пора думать о стратегии ухода. Общественные настроения сейчас кое в чем напоминают настроения второй половины 1980-х, когда приближение ухода тогдашней системы — системы советского социализма — тоже чувствовалось с возрастающей ясностью. Тогдашняя власть со своими либеральным и реакционным крыльями, руководимая центристом Горбачевым, не нашла способа реформировать изживший себя строй. Но она хотя бы не препятствовала стремительной самоорганизации российского общества, поиску новых идей, созданию новых структур.
Новый гражданский и политический актив успел поэтому сложиться и консолидироваться, благодаря чему такое тектоническое событие, как смена общественного строя, прошло в большей части России почти бескровно. Если уход неизбежен, то уход упорядоченный и мирный уж точно лучше любого другого. И заслуга в этом трезвомыслящей части советского руководства очень велика, как ни оценивай его действия в других сферах.
Сегодняшняя система в отличие от тогдашней предстает перед обществом как единый реакционный монолит. Внутри нее, возможно, существуют и разные точки зрения, но все ее действия этой весной совершенно единообразны: ни с кем не говорить, ни в чем не уступать, любой конфликт обострять и раздувать.
В нулевые годы власть завинчивала все гайки и перекрывала все политические выпускные клапаны. Это было недальновидно с точки зрения ее же будущего, но хотя бы принималось без протеста пребывавшим в апатии обществом.
Сегодня общество безвозвратно вышло из апатии и приступило к самоорганизации. Ответ на это властей абсолютно неадекватен новой ситуации. Она продолжает завинчивать и перекрывать, ликвидируя даже те сверхскромные возможности для не санкционированной свыше гражданской активности, которые еще сохранялись до сих пор.
Этот реакционный нажим на поднимающееся и набирающее силу поколение не может иметь никаких перспектив. Он только ускоряет политизацию тех, кто до сих пор вовсе и не спешил политизироваться.
Власть сама выбирает для себя психологию гарнизона осажденной крепости со всеми сопутствующими перепадами настроений, от гонора и агрессии к унынию и безнадежности.
Не только ответственность перед страной, если предположить, что такая ответственность существует, но и собственные групповые интересы властной системы требуют сейчас совершенно другого курса. А именно: начать наконец стратегическое отступление, успокоить страсти и дать оппозиции легальные возможности для выражения мнений, занятия выборных должностей и участия в формулировании гражданской и политической повестки. Пора понять, что нулевые годы с их немногими тысячами «несогласных» ушли в историю. На дворе десятые годы с их миллионами и миллионами непослушных.
