Цивилизация
Встреча Дмитрия Медведева и Вячеслава Володина с восемью представителями региональной номенклатуры — губернаторами, муниципальными главами и председателями местных собраний — очертила контуры предстоящей «губернаторской реформы».
Осознав провал своего безумного семилетнего эксперимента с назначением глав регионов, Кремль несколько последних месяцев искал способ отступить с минимальными для себя издержками и, как ему кажется, этот способ нашел.
Взамен предложенного было Путиным малопонятного «президентского фильтра» будет, возможно, введен фильтр «муниципальный»: любому кандидату в губернаторы потребуется на неких «сходах» заручиться поддержкой фиксированной доли местных депутатов всех уровней (не менее 5—7%, как объявили хором «представители регионов»). А сами выборы предложено проводить в единый день голосования, перенеся таковой поближе к лету — на второе воскресенье сентября.
Смысл обеих новаций ясен и прозрачен. Перенос дня голосования сдвигает предвыборные губернаторские (а заодно и муниципальные) кампании, включая и таинственные «сходы», на отпускной сезон, когда активность рядовых граждан минимальна.
А «муниципальный фильтр» резко уменьшает количество возможных кандидатур, отдавая их отбор под совместный контроль центра и провинциальной коммерческой и бюрократической аристократии, представителями или доверенными лицами которой как раз и являются почти все сегодняшние муниципальные депутаты независимо от формальной партийной окраски. При такой процедуре любой претендент, не подходящий для местных верхушек, хотя бы и популярный в массах, легко может быть заблокирован.
Федеральный центр, вынужденный вернуть часть власти в регионы, ищет для этого предельно консервативную формулу и находит ее в компромиссе с провинциальными привилегированными кланами за счет рядовых жителей регионов. Конкретные рецепты, приведенные в Горках, еще не стали законом и даже не обязательно им станут. Но направление мыслей Владимира Путина и его идеологического штаба не вызывает сомнений и найдет себе если не это, так другое законодательное оформление.
Постараться сделать так, чтобы выборными губернаторами становились только персоны из местных руководящих кругов — лично знакомые московскому начальству, всегда приниженно себя с ним ведущие и изъясняющиеся на понятном ему криминально-коммерческом языке, — это видится Кремлю как приемлемый выход из того централизаторского тупика, в который он сам себя загнал. В его глазах выдвижение таких избранников — меньшее зло, если сравнивать с перспективой реального народоправства.
Впрочем, полезно вспомнить прошлый опыт с губернаторской выборностью, которая тоже на реальное народоправство была не очень-то похожа. Как-то забылось, что
первая половина 90-х вовсе не была эпохой выборности региональных глав. Возможностью всенародно выбирать своих первых лиц тогда пользовались только столицы и этнические автономии, да и то не все. Остальными краями и областями управляли наместники, назначенные президентом Ельциным. Реальной практикой губернаторские выборы стали, только когда центральная власть, как и сейчас, почувствовала свою слабость и отступила перед регионами.
В конце 1995-го выборными главами впервые обзавелись полтора десятка федеральных субъектов, в 1996-м — еще полсотни, и в 1997-м — оставшаяся дюжина.
«Муниципальных фильтров» тогда, конечно, не было, однако обошлись и без них, поскольку манипулируемость растерянных и оголодавших региональных избирателей оказалась очень высокой. Губернаторские выборы почти повсеместно стали реваншем старой советской номенклатуры.
Большинство избранных народом губернаторов принялись делать то, чем в следующем десятилетии Путин занялся в масштабах всей страны: строить собственные властные иерархии, концентрировать ресурсы в своих руках и душить местное самоуправление. Классическим для того времени стал конфликт губернатора с мэром областной столицы, заканчивающийся обычно капитуляцией мэра.
Новоизбранному губернаторскому корпусу понадобилось тогда всего года три, чтобы сплотить ряды, встать в оппозицию к Кремлю и довольно шумно выступить против него в 1998—1999 годах. И хотя губернаторская фронда оказалась нестойкой и трусливой, но страх перед ней преследует власть по сей день. А на подъеме путинского правления, в 2004-м, этот страх обернулся отменой выборности региональных глав. Так что предыдущая эпоха выборности длилась всего лет восемь — примерно столько же, сколько последующая эпоха назначений, которая идет сейчас к своему бесславному концу.
Сравнивая сегодня эти две эпохи, видишь, что порядок, при котором губернаторов выбирают, при всех своих огромных издержках оказался реалистичнее и жизнеспособнее, чем бюрократическая утопия федеральной властной вертикали с винтиками-назначенцами на всех уровнях.
Губернаторские выборы 90-х выдвинули плеяду неоднозначных, но ярких политиков, укорененных в своих регионах, понимающих их специфику, не боящихся собственных избирателей и не лишенных чувства ответственности перед ними. Назначенцы, присланные на их места Путиным и Медведевым, в подавляющем большинстве были лишены всех этих качеств. Их совокупный провал и создал ту атмосферу политического банкротства, которая заставила Кремль приступить к поэтапному отречению от собственных централизаторских мифов.
Предстоящее восстановление выборности губернаторов — это явный шаг вперед от того, что есть сейчас, но не менее очевидный шаг назад по сравнению с тем, что было даже в 90-е, поскольку на этот раз уже и сама процедура избрания, видимо, будет призвана законсервировать автократический и клановый характер региональной власти.
Однако, если сравнивать с 90-ми, несколько шагов вперед сделало общество. Гражданская активность в регионах не выражает себя массовыми митингами, как в Москве, но все чаще дает почувствовать свою силу. Повсеместно проваливаются попытки заменить местное самоуправление властью сити-менеджеров. Мэрами крупных городов все чаще избираются кандидаты, не одобряемые ни федеральными, ни региональными властями. Жители глубинки становятся все менее подходящим объектом для начальственного манипулирования.
Выборным губернаторам, через какие бы «фильтры» они ни прошли, придется считаться с этой новой атмосферой. Вряд ли они сумеют сделаться в своих областях такими же самовластными князьями, как их предшественники из 90-х, зато, чувствуя волю своих избирателей, станут тверже, чем они, отстаивать перед центром интересы своих регионов.
В частности, требовать передела налоговых доходов и изменения государственных расходных приоритетов в пользу местных проектов.
Стратегическое отступление кремлевских централизаторов началось и будет продолжаться, как бы они ни старались его затянуть и замедлить.
