Цивилизация
Накануне декабрьских думских выборов казалось, что созданная Путиным система незыблема. После первых митинговых протестов у их участников была иллюзия, что система близка к финишу. Ну а сейчас, перед выборами президента, видно, что система устояла, потеряв, однако, уверенность в себе и объявив о начале стратегического отступления.
Трехмесячник массовых уличных акций подходит к концу. В Лужниках состоялся финальный пропутинский митинг, а в воскресенье на Садовом кольце пройдет акция «Белый круг». Потом последняя довыборная неделя, и
если главной целью протестных мероприятий считать недопущение избрания Владимира Путина, то можно было бы сказать, что протесты терпят неудачу.
На самом деле ждать, что система распадется и на ее месте вдруг возникнет какой-то совершенно новый, свободный, честный и справедливый режим, не было ни малейших причин.
Раздражение от нелепой «правящей партии», от жульнической и бесталанной власти, усталость от устаревших самовлюбленных вождей — это еще не поводы, чтобы весь народ вышел на улицы. Материальные проблемы пока что недостаточно остры, а оппозиция маргинальна, раздроблена и убедительной альтернативы не предлагает.
Накопленного недовольства хватило, чтобы вывести одну-две сотни тысяч «рассерженных горожан» под несколько умозрительными лозунгами протеста против фальсификаций на думских выборах, которые даже и безо всяких фальсификаций были бы условными, несвободными и ничего не меняющими в реальных центрах власти. Но, чтобы изменить сами эти центры власти — а ведь именно этот вопрос выносится на президентские выборы, нужно куда больше сторонников, куда больше организации, а главное, гораздо больше конкретных идей.
Кампания митингов и шествий конца 80-х — начала 90-х годов была лишь частью, пусть и очень заметной, происходившей тогда политической революции. Причем на улицы в одной только Москве выходило и по полмиллиона человек, и выходило неоднократно. Оппозиция была тогда достаточно сплочена, вызывала доверие в широких массах и формулировала ясные лозунги.
Сейчас до всего этого далеко. Легко и приятно было на митингах клеймить начальство за подтасовки на думских выборах. Рядовой россиянин сочувственно к этому прислушивался. Госдума в его политическом сознании занимает самое скромное место, но симпатий к начальству у него нет, и он рад любому поводу его пошерстить. Но вот чтобы 4 марта он голосовал против Путина, нужно сделать гораздо больше. Ему нужно объяснить, какой станет после этого страна, и доказать, что послепутинский порядок будет лучше, чем тот, к которому он привык.
Большинство из тех, кто 4 марта подаст голос за главного кандидата, поддержат в его лице вовсе не «сильного лидера», которого давно уже перестали в нем видеть. Сегодня для них это тот старый конь, который, как они полагают, не испортит борозды. А
неловкие попытки властей ответить на уличные протесты собственными симметричными акциями никаких очков к этому сохраняющемуся по инерции путинскому политическому активу прибавить уже не смогли. Механическое копирование приемов неприятеля лишь еще раз показало, какой идейный вакуум царит наверху.
Оппозиция устраивает митинг, и власти отвечают митингом. У оппозиции шествие, и начальство приказывает своим людям шествовать. Если у оппозиции автопробег по московских улицам, значит, и у путинских болельщиков обязательно будет автопробег.
Ну а на последнем митинге в Лужниках Путин, повторяя Навального, обращался к публике с вопросами, чтобы она ему хором отвечала. Разве что и у слушателей, и у оратора не чувствовалось драйва, да и уверенности в себе тоже. Дважды в своей речи кандидат в президенты спрашивал у своих сторонников, действительно ли они любят Россию. Причем в первый раз на всякий случай даже заранее разъяснил им, какого ответа ждет: Путин: «Я сейчас вас спрошу, и прошу ответить мне однозначно, прошу ответить мне коротким словом «да». Итак, мой вопрос: мы любим Россию?» Сторонники: «Да!»
Ясно, что такие контрмитинги, как и все прочие казенные контрмероприятия, лишь выдали все то смятение, которое охватило верхи, когда они увидели первые в этом веке массовые протесты против системы. Саму систему эти протесты не свалили, но спесь с ее капитанов сбили. Скорлупа, которой они отгородились от окружающего мира, пробита и уже не может быть заделана. Прекращены циничные разглагольствования, что властная вертикаль в нашей стране, дескать, навсегда, а народ, мол, сам понимает собственную бестолковость и вовсе и не хочет для себя ни свободы, ни демократии, и никогда их не захочет.
Теперь власти обещают чуть ли не собственными руками разобрать те завалы, которые возвели в нулевые годы: начать регистрировать оппозиционные партии, вернуть губернаторскую выборность и даже создать общественное телевидение наряду с существующим, осмысляемым теперь, видимо, как антиобщественное. А статусным лицам, пусть и не из ближнего круга национального лидера, поручено выступить с намеками, что новый путинский президентский срок станет наконец последним.
Мало кто сомневается, что если общество даст властям возможность не выполнить эти обещания, то они и будут невыполнены. Но сама готовность отступить на пару шагов говорит о некоторых запасах здравомыслия в верхах, об их готовности под реальным давлением снизу отступать и дальше.
Объективные предпосылки для их стратегического отступления давно созрели. Политический режим нулевых лет — гигантский анахронизм, ему нечего делать в XXI веке. Люди, которые вышли на улицы Москвы и других городов, доказали, что субъективные предпосылки для движения вперед тоже начинают складываться и что обратно в путинский застой дороги нет, с каким бы счетом Путину ни записали победу на президентских выборах. Таков исторический итог последних трех месяцев, которые хоть и не упразднили старый порядок, но безвозвратно изменили общественную атмосферу в стране.
Следуя за кандидатом № 1, иллюстрирующим сегодняшнюю нашу политическую ситуацию цитатами из Лермонтова и Молотова, можно привести еще и высказывание Черчилля: «Это не конец. Это даже не начало конца, но это, возможно, конец начала».
