Цивилизация
Итоги очередных парламентских выборов оказались примерно такими, какими и обещали социологи. «Единой России» досталось более половины мандатов в новом составе Думы, коммунисты уверенно вышли на второе место, семипроцентный барьер преодолели только 4 парламентские партии.
Были, правда, и небольшие, но приятные сюрпризы. Вопреки прогнозам результат единороссов оказался ниже 50-процентной планки, а «Справедливая Россия», сделав мощный предфинишный рывок, оставила позади жириновцев. Достаточно неплохо выступило «Яблоко», преодолевшее семипроцентный барьер в обеих столицах и вернувшее себе представительство в Законодательном собрании Санкт-Петербурга. Наконец, последнее место «Правого дела» с их 0,6% — достойная награда за изгнание Михаила Прохорова и замену его Андреем Дунаевым и Андреем Богдановым.
Все эти тенденции, впрочем, было достаточно легко просчитать.
Падение рейтинга «Единой России» и укрепление позиций «эсеров» — одна из наиболее прослеживаемых тенденций последних недель предвыборной кампании.
В условиях роста протестных настроений в наибольшем выигрыше, как правило, оказываются игроки, открыто противопоставляющие себя «партии власти». И логично, что ЛДПР, бичевавшая всех и вся, но не называвшая открытым текстом запретные имена, должна была поплатиться за собственную трусоватость, скатилась на четвертое место (если, конечно, результат, в полтора раза превосходящий полученный четырьмя годами ранее, можно назвать заслуженным наказанием).
Рост числа проголосовавших за «Яблоко» свидетельствует и о некотором оживлении либерального электората. Если учесть, что многие избиратели праволиберальной ориентации предпочли проголосовать за «эсеров», испортить бюллетень или вовсе не прийти на выборы, то можно предположить, что в случае участия в выборах более «свежих» игроков либералы имели бы все шансы получить в Госдуме какую-никакую, а фракцию.
Что же следует изо всего произошедшего? Во-первых,
«Единой России», судя по всему, не суждено дожить до следующих думских выборов. Она уже сейчас с трудом собрала более половины мандатов, причем не в последнюю очередь за счет административного ресурса, информационной монополии на федеральных телеканалах, черного пиара против оппонентов и наблюдателей, полицейского произвола и вброса бюллетеней.
А ведь это только начало ее мытарств. В любом случае ЕР уже не сможет служить инструментом, позволяющим госбюрократии устанавливать контроль над парламентским большинством в законодательных собраниях. Значит, пора искать замену этому проекту и, возможно, даже возвращаться к практике 1990-х, когда к каждым выборам создавалась новая «партия власти».
Во-вторых, ослабление позиций «Единой России» и усиление ее конкурентов автоматически изменит общие настроения и в парламенте, и в обществе. «Единой России» придется привыкать жить в условиях обороны и перманентного отступления, тогда как ее воспрянувшие противники, напротив, еще смелее возвысят голоса. Дума перестанет быть «местом не для дискуссий». Отныне проведение любого закона будет стоить исполнительной власти намного бóльших усилий и затрат. То, что вчера было штамповкой спущенных сверху указаний, завтра наверняка станет чем-то гораздо более похожим на нормальную парламентскую процедуру — как минимум визуально. Оппозиции пока не по силам сорвать принятие правительственных законопроектов, однако ей наверняка достанет желания и умения заработать политический капитал на их критике.
Можно сколько угодно пенять российской оппозиции на ее «ручной» характер, но не надо забывать, что таковой она сделалась в условиях мощного административного давления. Причем добились этого не столько пряником, сколько кнутом. Теперь, когда щелканье хлыстом во многом утратило дисциплинирующий эффект, дрессировщику предстоит выбрать, что делать дальше: либо перейти к поощрениям, либо дубасить непослушных всем, что подвернется под руку. Что выберет Кремль? Скорее всего, будет метаться из одной крайности в другую.
Пойти по пути Лукашенко, то есть закрутить гайки до предела, мешает отсутствие соответствующих ресурсов. Репрессивная машина и так уже, судя по всему, работает на пределе возможностей, и выжать из нее больше вряд ли возможно.
Кроме того, «батьке» легко держать в узде парламент, в котором нет ни одного оппозиционера. Обходиться аналогичным образом с Думой, почти наполовину состоящей из депутатов, строивших предвыборную агитацию на критике «партии власти», гораздо сложнее. Говорить с ней языком ультиматумов равносильно задраиванию крышки котла, в котором резко подскочило давление, — того и гляди рванет: депутатам, отстраненным от принятия решений, не останется ничего другого, кроме как совершенствоваться в метании громов и молний.
В такой ситуации гораздо разумнее договариваться с ними полюбовно. Но тогда надо будет заново осваивать язык компромиссов, изрядно подзабытый президентской администрацией. Да и сумма, в которую обойдутся бюджету полюбовные договоренности, обещает оказаться весьма и весьма круглой. Это раньше, чтобы склонить оппозиционную фракцию к нужному голосованию, достаточно было позвонить со Старой площади. Сейчас придется давать что-нибудь взамен, а возможно, даже идти на политические уступки, вплоть до изменения правил игры. Причем не исключено, что в новой политической ситуации такое изменение понадобится не только оппозиции, но и самой власти.
До последнего времени Кремлю было выгодно сокращение количества игроков на партийно-политическом поле. Сейчас для него намного предпочтительнее тактика «Пусть расцветают сто цветов» — только так можно внести раздрай в ряды оппозиции, столкнуть лбами различные ее колонны. А значит, имеет смысл отменить многие из введенных в 2000-е ограничений — в частности, упростить и облегчить процедуру регистрации новых партий, разрешить создание избирательных блоков, вернуть в бюллетени графу «против всех» (пусть лучше голоса уходят туда, чем противникам «партии власти»), возобновить выборы по одномандатным округам и т. п.
Но осуществление всех этих мер означает постепенный демонтаж пресловутой вертикали власти. А эту вертикаль куда легче построить, чем разобрать, не рискуя оказаться погребенными под ее обломками.
Либерализация режима неизбежно влечет за собой повышение уровня политической конкуренции. Но власть уже утратила навыки modus operandi в более или менее соревновательных условиях. Следовательно, она раз за разом будет проигрывать схватку и в попытках исправить ситуацию вновь и вновь возвращаться к тактике закручивания гаек (без гарантий, естественно, какого бы то ни было успеха).
Еще одна опасность для власти — возможный исход депутатов из «партии власти». Действующее законодательство запрещает переход из одной фракции в другую — за этим автоматически следует исключение из депутатского корпуса. Но никто не помешает членам фракции «Единая Россия», не видящим для себя перспектив в партии, чье будущее смутно и невнятно, голосовать в унисон с оппозицией. За это можно поплатиться членством во фракции, но отнюдь не депутатским мандатом. Правда, президентская администрация может попытаться провести через Думу закон, ужесточающий санкции за неподчинение фракционной дисциплине вплоть до лишения статуса депутата, однако большой вопрос, удастся ли это сделать, если бегство из «Единой России» примет повальный характер и партия потеряет в нижней палате даже простое большинство.
Вне зависимости от того, какой курс выберет Кремль — жесткий или мягкий, ему придется решать и другую проблему: что делать с «Единой Россией», из которой на протяжении десяти лет каленым железом выжигались все признаки политической субъектности?
Ведь сейчас ей волей-неволей придется вступать в постоянные стычки с оппозицией, пытаться одолеть ее не административным, а политическим оружием, к чему «партия власти» абсолютно не привыкла. В парламенте в отличие от избирательных кампаний единороссы не смогут каждый раз прятаться за спину федеральных министров, губернаторов и полиции. Борьбу с оппозицией придется вести самостоятельно, причем не только на собственном сайте или на государственных телеканалах. Следовательно, из «Единой России» нужно формировать настоящую партию, а найдутся ли для этого ресурсы — большой вопрос: слишком уж долго в ней осуществлялся отрицательный отбор и слишком уж много в ее функционировании базируется на прямом использовании административного ресурса. А ведь «боевые» качества понадобятся единороссам именно при выборе жесткого курса — договариваться с оппозицией Кремль сможет и поверх их голов. Впрочем, гибкий курс тоже нужен лишь для расширения пространства для маневра, а какой смысл его расширять, если маневрировать-то все равно некому?
Результаты думской кампании, несомненно, скажутся и на президентских выборах. Они как минимум повышают вероятность второго тура.
А это ставит Кремль перед серьезной дилеммой. С одной стороны, смягчение требований к участникам кампании и, соответственно, увеличение их числа могло бы обеспечить Владимиру Путину более серьезный отрыв от ближайшего конкурента, в роли которого в нынешних условиях вполне естественно выступает лидер коммунистов Геннадий Зюганов. С другой стороны, подобная уступка, усиливая интерес к выборам и повышая явку за счет оппозиционно настроенного электората, сделает возможность второго тура еще более реальной. С третьей стороны, продолжение линии на ограничение круга участников кампании способно привести к тому, что первый тур превратится в подобие второго — с минимальным отрывом выдвинутого «партией власти» кандидата от главного соперника. Какой из этих вариантов покажется Кремлю меньшим злом — сказать трудно. Скорее всего, он продолжит плыть по течению, но в изменившихся условиях это отнюдь не лучшая тактика.
Наконец, третий вывод. Ставшее привычным непрохождение в Госдуму либералов в лице «Яблока» и очевидный успех коммунистов и «эсеров» свидетельствуют о том, что левый дрейф в общественных настроениях, начавшийся еще в 1990-х гг., отнюдь не прекратился, а даже набирает силу. Это означает, что в обозримой перспективе России не избежать формирования левого правительства — только его деятельность и способна остановить этот дрейф.
Однако все это проблемы будущего. Главный же урок, который Кремлю следует извлечь из итогов парламентских выборов уже сегодня, состоит в том, что политическая халява закончилась и отныне хлеб свой ему придется добывать в поте лица своего.
