Цивилизация
К вечеру воскресенья меня обуял ужас, после чего было бы логично впасть в отчаяние. Однако отчаяние — дело дурное, надо как-то рационально распорядиться ужасом.
Я была наблюдателем от КПРФ на выборах в Москве, бумагу с серпом и молотом на синей печати сохраню навсегда, как свидетельство того, что это все не приснилось. Решение о собственном голосовании приняла за 2 минуты до закрытия участка и сама ему удивилась. Проголосовала головой, внимательно прочитав фамилии кандидатов и соотнеся свои к ним претензии с возможной пользой от них, если Господь вразумит их.
Впрочем, ужас нарастал. С раннего утра до поздней ночи 4 декабря мы наблюдали, как одна часть общественно активных граждан не дает другой части активных граждан мухлевать и подличать. Процесс сопровождался скандалами, драками и взаимными разоблачениями, и если поначалу все это напоминало игру в «казаки-разбойники» по-взрослому, то к концу повеяло гражданской войной.
Так вбрасывать, так хамить и жульничать, так неприкрыто лгать, дидосить и выкручивать руки — чего ради? Убеждения — это вряд ли; а карьера, деньги, власть того не стоят. В том смысле, что быстро обесценятся, добытые откровенно жульническим путем.
Кто заставлял одних граждан идти стеной на других? И правы ли те, кто вовсе остался дома и никуда не пошел? Бессмертная фраза из кино «Чапаев» «Белые пришли — грабят, красные пришли — тоже грабить начали. Куды крестьянину податься?» наводит на мысль, что куда б ты ни подался, нейтральный ты наш, риск попасть во все капканы последовательно по крайней мере не снижается.
Ранним утром 4 декабря мы с мужем возвращались в Москву из Воскресенска. Это 73 километра. Примерно на полпути к Москве я бросила считать агитацию от «Единой России», дойдя по счету до ста (считала рекламные щиты). В Бронницах обнаружился Миронов. Больше, впрочем, он мне нигде не встретился. В деревне Островцы висела агитация за КПРФ, еще два больших коммунистических щита украшали пост ДПС у люберецкой птицефабрики. Деревни Жилино и Часовня встречали проезжающих ликом Жириновского, а авторемонтный завод в Люберцах сообщал, что лично он голосует за товарища Сухова, чью партийную принадлежность мне установить не удалось. Еще Люберцы были отмечены щитами со Львом Лещенко и Дмитрием Рогозиным (поврозь, друг напротив друга по разные стороны шоссе), переживающими за судьбы «Единой России» так, что, казалось , у них финал чемпионата по армрестлингу или это кастинг ремейка «Чужой против Хищника». Размышления о превратностях судьбы прервало появление в ряду наглядной агитации вывески «Суши-бар «Атаман» — это уже в Жулебино. Суши имени памяти персидской княжны, утонувшей в Волге, подготовили сознание к процессу наблюдения за голосованием на участке № 174.
Я уже знала, что там случилось. Два молодых наблюдателя, от КПРФ и от ЛДПР, пришли на участок, расположенный в школе № 588 на улице Тимура Фрунзе, в 07 часов 19 минут. Там их встретила избирательная комиссия и три опечатанные урны, что уже явилось нарушением – урны опечатываются в присутствии наблюдателей. Однако наблюдатели не стали привередничать и просто посветили фонариком в щель для голосования. И на дне одной из урн обнаружили стопку каких-то бумаг. Член комиссии (от КПРФ) с правом решающего голоса, немолодой и степенный сотрудник МГУ Владимир Шахпаронов, предложил составить акт и отнести урну под охрану полиции в соседнее помещение. В общем, началась битва за урну, в результате которой у Владимира Шахпаронова оказались исцарапаны руки, которыми он защищал урну, — так он и проходил весь день, обмотанный пластырем. Урну удалось отбить, и ее поместили-таки в соседний с участком кабинет под охрану полиции. Не знаю, что и как она охраняла, только когда к оскандалившемуся одним из первых в Москве участку стали съезжаться заинтересованные партийцы и избирательское начальство, выяснилось, что окно кабинета технологии, который охраняла полиция, открыто настежь, и урной кто-то успел позаниматься.
На этом месте очень хочется сказать словами поэта: «Тут поднялся галдеж и лай, и только старый попугай громко крикнул из ветвей: жираф большой — ему видней». Первыми на месте происшествия оказались вечный депутат — в последнее время от «Едра» (и кандидат в депутаты от него же) — Николай Гончар, член Общественной палаты профессор юрфака МГУ Елена Лукьянова и некто неуловимо похожий на депутата Мищенко. Последний (как и полагается прототипу) немедленно принял командование на себя, сообщив, что сейчас «будем разбираться, на каком основании представители КПРФ вскрывали урну». От такой наглости все обомлели, а Николай Гончар немедленно занял сторону как бы сильнейшего. Псевдо-Мищенко долго отказывался представиться и предъявлять полномочия, но в итоге назвался членом МГИК Шулениным. И был немедленно погуглен: поисковики сообщили, что такой товарищ работал в МГИК до 2010 года, однако потом был отставлен в связи с избранием его депутатом Мособлдумы в 2010 году. А тут как раз и полиция с прокуратурой подъехала. Псевдо-Мищенко, оказавшийся Шулениным, достал-таки свежайшее удостоверение члена МГИК, и только было мы с ним начали задушевный разговор о превратностях карьеры областного депутата, как приехало начальство — секретарь городской избирательной комиссии со свитой, правовое управление аппарата ЦИК без свиты, десяток толстых милицейских полковников и, конечно, ярко окрашенные представители баллотирующихся партий. Выборы на глазах превращались в праздник. Правда, псевдо-Мищенко немедленно исчез навсегда, но никто без него не скучал. Приехала делегация от ЛДПР во главе с Алексеем Островским, приехал Геннадий Гудков из «Справедливой России», а Гончар тут уже был. Выяснилось, что поцарапанный защитник урны и хранитель акта о ее состоянии, сотрудник МГУ Шахпаронов, предусмотрительно отправлен хитрой избирательной комиссией с переносной урной по домам. Пока возвращали потерпевшего защитника Шахпаронова,
партийцы и их штабные рассказывали друг другу о нарушениях. Где-то голосовали карусельщики по паролю — половинке трамвайного билета. На участке № 2900 на юго-западе комплекс автоматизированного подсчета избирательных бюллетеней к середине дня насчитал на 579 бумаг больше, чем было реально выдано. На участке № 2945, что в Хорошево-Мневниках, поймали троих с «поясами шахидов», то есть с тремя одинаковыми поясами, набитыми бюллетенями.
Говорят, их было больше, троих журналисты задержали. На участке № 2648 вброс пачки заполненных бюллетеней (толщиной сантиметров в пять) обнаружила наблюдатель и по совместительству прекрасный поэт и неравнодушный человек Виктория Иноземцева. Еще рассказывали ужасы про очереди на Центральном телеграфе, куда постановили поехать сразу после обследования урны на улице Тимура Фрунзе. Но дело это оказалось непростым. В итоге позвонили Чурову и согласились с его мудрым мнением — спорную урну снова опечатать всем присутствующим кагалом, а распечатать ровно в 20.01 и составить акт. Если там будут бюллетени, то признать выборы на участке недействительными, а если не будет их там — так и ладушки. Урна к тому времени выглядела изрядно потрепанной и совершенно опустошенной. Начали опечатывать. «Позвольте! — вдруг громко сказал Островский из ЛДПР Гончару из «Едра». — Зная вашу партию, я хочу сначала отправить клей на экспертизу, а то вдруг он самоуничтожающийся». После заминки заклейщикам был принесен весь клей, содержащийся в школьной канцелярии и кабинете труда, и злополучная урна была-таки опечатана. Только все потянулись к выходу, вдруг кто-то возьми да и ляпни: а вдруг у нее дна нет? Пошли смотреть дно. Дно оказалось на месте, но для верности на крышку урны был еще присобачен довольно больших размеров гномик.
В этот момент меня отвлек звонок представителя делегации рублевских олигархов. Рублевские олигархи твердо решили проголосовать (13 человек за КПРФ и 1 за ЛДПР, они в футбол играли, в связи с чем позвонили мне как наблюдателю всей командой). Одна беда — они делали это впервые и не знали, где у них участок. Я тоже не знала. Связались с Одинцово, с тамошним наблюдателем от КПРФ Валентином Жмуркиным, и он сказал, что олигархи голосуют в культурно-спортивном центре «Мечта». Честное слово, так и называется: ул. Маршала Жукова, 38.
Потрясенная точностью формулировок и совпадений, пошла курить. Докурила, бросаю окурок, глядь — а урна без дна. Чуть протокол не кинулась составлять.
Стало понятно, что пора ехать голосовать самой, на родимый участок. Взяла дочь 18 лет, и прискакали мы с ней на участок № 140 (ул. Малые Каменщики) перед самым закрытием.
Взяли бюллетени, посмотрели явку, посовещались и проголосовали каждая по-своему. А дай-ка, думаю, сфотографирую свой бюллетень на память, раз уж я так неожиданно с ним поступила. Что тут началось! Какой крик подняла избирательная комиссия, в каких выражениях — я такого и на зоне не слышала.
Мы с дочерью опешили и пошли искать председателя. Нашли быстро — она и орала громче всех, называется Старосветская Наталья Александровна, девица в пирсинге и блестках с ног до головы. Опешила — к тому времени я уже во многих участках побывала, а такого чуда не видела. Попыталась с ней поговорить, документы показываю, заодно уж и диктофон достаю. Русалка из Хацапетовки швыряет мой диктофон (но он выдержал и записал) и кричит своей товарке: «Слышь, у меня сегодня уже вторая ненормальная кровь пьет!» Надо же, где только не была за длинный выборный день, а концентрат безобразий обнаружила у себя под дверью. Но поздно, слишком поздно — я была последней избирательницей. Скорей бы 4 марта — я совью там гнездо.
