Цивилизация
Еще до того, как карельская авиакатастрофа унесла жизни 45 пассажиров и пилотов, за неполное первое полугодие 2011 года в России погибли десятки людей в нескольких авиационных авариях масштабом поменьше. Во всем мире число жертв таких аварий колеблется в последнее время в интервале 500—800 человек ежегодно. Российская доля погибших из года в год несоразмерно велика. По подсчетам Международной ассоциации воздушного транспорта (IATA), число разбивающихся самолетов на миллион рейсов в странах СНГ (а это в первую очередь российские авиакомпании) в 13 раз превосходит среднемировой уровень и вдвое превышает, скажем, уровень Африки.
Устарелость парка машин и нехватка квалификации летчиков, называемые обычно в качестве главных причин, объясняют многое, но не все. Проблема явно шире.
Рядовой россиянин может не знать точных цифр, но уж наверняка чувствует, что вероятность погибнуть в какой-либо нештатной ситуации у нас удивительно велика для страны далеко не самой бедной и отсталой. И путешествие на самолете — всего лишь один из множества рисков, притом явно не главный.
За прошедший 2010 год 217 тысяч россиян погибли, как выражается наша статистика, «от внешних причин смерти». Это каждый девятый из всех умерших.
В том числе от транспортных травм (главным образом в ДТП) — 29 тысяч человек. В пересчете на 100 тыс. жителей это втрое больше, чем в «старых» странах Евросоюза и почти вдвое больше, чем в «новых», уровень развития которых примерно такой же, как и российский. И это еще при том, что количество машин в Европе (на те же 100 тыс. жителей) все еще в разы больше, чем у нас.
От случайных отравлений алкоголем скончались более 19 тысяч наших граждан. Полсотни россиян, каждые сутки гибнущих от одного лишь этого вида отравлений (не включающего многочисленные прочие пищевые), — это больше общего числа смертей в Европе за последний месяц от кишечной палочки, под лозунгами борьбы с проникновением которой наши власти устроили вселенский скандал.
Чуть меньше 19 тысяч человек в прошлом году стали жертвами убийств. Соразмерно числу жителей, это в десять-двадцать раз больше, чем в странах «старой» Европы, вдвое-впятеро больше, чем в странах «новой», и в два с лишним раза больше, чем в США, державе со свободным владением оружием, очень пестрым составом обитателей и глубоко укорененными криминальными нравами во многих ее сообществах.
В пожарах за 2010 год погибли 12 тысяч россиян, причем лишь малая доля из них — в катастрофических лесных пожарах. Но многие тысячи людей, погибших или безвременно умерших от смога, вызванного лесными и торфяными пожарами, в эту статистику не включены, и их гибель вообще не стала предметом официального расследования.
Ссылаться на бесшабашность, рисковость, склонность к пьянству и прочие недостатки наших земляков вошло в традицию, энергично поощряемую всеми, кто у нас принимает решения и должен бы нести ответственность за все, что происходит в стране.
Но именно их желание управлять, ни за что лично не отвечая, объясняет череду катастроф и аварий гораздо убедительнее любых ссылок на несоответствие народа высоким требованиям руководства.
Обстоятельства пожара в пермском клубе «Хромая лошадь», где погибли полтораста человек, — довольно точная модель буквально всех наших больших аварий — техногенных и прочих, с разбивающимися самолетами, взрывающимися военными базами и горящими полигонами. Трагедия в ночном клубе была результатом умножения безответственности и безграмотности владельцев и менеджеров на равнодушие и лень всего роя управляющих и контролирующих структур. Взятки и подношения в этой системе были не столько первопричиной беды, сколько этакой смазкой, помогающей вхолостую вращаться ее узлам.
Чем выше звено управления, тем ниже вероятность, что ему придется отвечать даже за крупную катастрофу, не говоря о мелкой. Вина рядовых людей не столько в том, что они по легкомыслию «создают» разнообразные чрезвычайные ситуации, сколько в том, что они их терпят, а то и воспринимают буквально как норму.
Ведь фактически нормой стала, например, гибель людей под колесами скоростных «Сапсанов» и «Аллегро», бездумно и без мер безопасности пущенных по старым железнодорожным путям, постоянно пересекаемым жителями окрестных городов и поселков. Только у нас, кажется, общественность способна безропотно выслушивать циничные рассуждения начальства, что жертвы, мол, враги прогресса и погибают чуть ли не поделом.
Жить без аварий и катастроф не удается никому. Но за каждой аварийной ситуацией стоит проблема, добросовестное выявление и решение которой — вопрос общественной воли. То, что такая воля есть, доказывается тем, что во всех высокоразвитых и в большинстве среднеразвитых стран доля людей, погибающих от «внешних причин смерти», уменьшается из десятилетия в десятилетие. А ведь даже в мирные отрезки первой половины прошлого века она была там примерно такой же, как сейчас у нас. Чтобы пройти тем же путем, нужно сделать многое. Но самое первое — разорвать верхушечную круговую поруку безответственности и подмены решения проблем коррупционным «решением вопросов».
