Цивилизация
О произошедших и возможных революциях в странах арабского востока, о вреде исторических параллелей, об уникальности Ливии и дальнейшей судьбе исламского фундаментализма в интервью «Газете.Ru – Комментарии» рассказал главный научный сотрудник ИМЭМО РАН Георгий Мирский.
— Революции принесли на арабский Восток радикальные перемены. А какие глобальные последствия может иметь этот процесс?
— Никто не знает этого, никто не может знать. Ясно только одно: этот регион и этот народ недооценивали, считая застойным. Казалось, что все там будет идти по установившемуся и застывшему порядку. Народ считали способным к освобождению от колонизаторов и к восстаниям во имя Аллаха. Оказалось, это вовсе не так. Появилось новое поколение – нужно понимать, что 60% населения моложе 25 лет, и учитывать новые информационные технологии, интернет прежде всего. Без этого ничего нельзя понять. А люди в большинстве своем настолько консервативны, что могут оценивать сегодняшний день только аналогиями, параллелями с прошлым. В большинстве случаев это ничего не дает, только замутняет картину. Нужно учитывать дух времени, zeitgeist. То, что могли делать 20 лет назад, не сделают сейчас.
Например, сейчас в Сирии взбунтовался город Деръа. В 1983 году то же произошло в городе Хома. Что сделал Хафез Асад, отец нынешнего президента? Он подтянул артиллерию и открыл огонь прямо по городу. Полгорода разрушено, 10 тысяч убито – с тех пор тихо и спокойно. Я не уверен, что Башар Асад так сделает.
Опять же посмотрите, что было на площади Тахрир в Египте. Собрался миллион человек, пусть даже полмиллиона. Что делать? Стрелять, как на площади Тяньаньмэнь? Но сложно представить себе кровавую баню, устроенную Мубараком на Тахрире.
Мы не знаем, каков будет облик арабского мира. Посмотрите на Йемен. Тоже человек у власти 30 лет. И тоже вроде все в его руках, все схвачено, и все зажато – но ничего не получается. Я думаю, его свалят в конце концов.
Что будет в Бахрейне? Неизвестно. Туда ввели саудовские войска, хотя они пока лишь сидят в казармах. Терять Бахрейн нельзя ни американцам, ни Саудовской Аравии. Но тем временем Иран как раз мутит воду, чтобы в Бахрейне победила революция, чтобы шииты захватили власть. Такое развитие событий дает Ирану козырь в борьбе с Саудовской Аравией. У нас часто считают, что для таких стран, как Саудовская Аравия и Египет, главный враг – Израиль. Это не так. Их враг – шиитский персидский Иран. И Бахрейн – пример борьбы суннитского мира с шиитским.
Мы не знаем и того, не поднимется ли восстание в Алжире. Единственное, что удерживает алжирцев, – воспоминание о войне 1990-х, начавшейся после победы исламистов на выборах. В этом разница между Тунисом и Алжиром, но тем не менее мы не можем сказать, что там все спокойно.
Хотя я не думаю, что что-то угрожает монархии в Кувейте, ОАЭ, Саудовской Аравии, Марокко. Это богатые страны, а чтобы набралось солидное количество недовольных, молодому поколению интернета нужна поддержка настоящей бедноты.
Народа на площади Тахрир было бы не так много, если бы потом не подтянулись люди из предместий – те самые, живущие на два доллара. Такого количества недовольных не может быть ни в Саудовской Аравии, ни в Кувейте, ни в ОАЭ.
— Но то, что уже произошло, может затронуть остальной мир?
— У каждого народа и региона своя история, свои традиции. Можно представить, например, что сейчас в Узбекистане или Таджикистане есть много людей, которые внимательно следят за происходящим и говорят, что завтра это начнется у них. Мы понимаем, что это исламисты, но мы не можем сказать, насколько эти люди сильны и способны к организации. Поэтому мы не можем прогнозировать влияние событий в арабском мире на Центральную Азию.
Да, мир понял, что арабы способны на социальный протест, многие их зауважали. Ведь на площади Тахрир не было ни антиизраильских, ни антиамериканских действий и лозунгов. Люди хотели справедливости – того же, чего хотели люди в Европе. Но мы не знаем, как кончится борьба в Египте между этими современными молодыми людьми светского типа и «Братьями-мусульманами» (организация запрещена в России).
Не знаем дальнейших действий армии, а это самый главный актор в Египте, и она просто так не уйдет. Мубараком военные пожертвовали, но сохранили все те факторы, которые обеспечивают им преимущество.
— Вы не согласны с тем, что эпоха исламских фундаменталистов подходит к концу?
— «Аль-Каида» (организация запрещена в России) действительно в тяжелом положении, в моральном проигрыше. Они много лет призывали свергнуть правящие режимы, а это сделали без них. В «Аль-Каиде» всегда было два направления, представленных бен Ладеном и аз-Завахири. Одно – бить по Западу, другое — свергать свои собственные режимы. «Аль-Каида» организовала свои ячейки в Ираке, на Аравийском полуострове, в исламском Магрибе — никаких успехов по этой линии не смогла добиться, нигде не пришла к власти. Но значит ли это, что кончилась эпоха исламского фундаментализма? Смешно так говорить. Что такое фундаментализм? Это возврат к предкам, которые могли создать и обеспечить господство истинного ислама. А если пройдет время после нынешних событий, и ничего хорошего не выйдет?
Специалисты говорят, что на Ближнем Востоке за десять лет надо создать 100 млн рабочих мест. Если не получится, то жертвами фундаменталистской пропаганды станет масса людей.
Арабский мир не может понять, почему они, мусульмане, про которых Аллах сказал «лучшая из общностей, которая выведена для человечества», не правят в мире. Почему правят неверные, почему не получается войти в современную эпоху, как это получилось у японцев, вьетнамцев, китайцев, корейцев, индонезийцев. Это бьет по достоинству, и многие скажут (ведь сознание архаично), что причина в неверном пути построения светских режимов.
Экстремисты начинают действовать успешно, когда дела плохи, когда появляются поводы для раздражения, недовольства. И это относится не только к арабскому Востоку.
Во Франции растет влияние Национального фронта. Почему? Настоящей угрозы исламизации Европы нет, но люди относятся к алжирцам так же, как к кавказцам относятся в Москве. А на этом всегда играют шовинисты и националисты. И если из нынешней революционной волны арабский мир выйдет неудовлетворенным (а скорее всего, так и будет), то люди скажут: стоило ли нам выходить на Тахрир и стоять 18 дней? И вот тут опять поднимут голову «Братья-мусульмане» или даже «Аль-Каида». Так что говорить о конце эпохи фундаментализма преждевременно.
Может сыграть роль и ситуация в Ливии. Сейчас мы не знаем, осуществится ли стратегия Каддафи. Он рассчитывает затянуть войну, чтобы бомбардировки продолжались как можно дольше и приводили к жертвам. Сейчас все против него – и арабские государства, и народ. Но если начнутся уличные бои (а тогда летчики не смогут бомбить с такой точностью, чтобы избежать гибели мирного населения), если по ТВ будут показывать сюжеты о растущем количестве жертв? Тогда Каддафи превращается в пламенного патриота, защитника арабского мира от империализма и колониализма. Несмотря на отношение к Каддафи, если от западных бомб гибнут арабы, его восприятие арабами может поменяться. Вот вам и джихад.
Если локальная ливийская война быстро не закончится, арабский мир может выступить против всякой интервенции.
От этого зависит судьба фундаменталистов, которые сейчас не в силе, но ход событий может сыграть на них.
— Итог ливийской революции может поддержать или решительно сбить волну протестов, которые до нее шли по восходящей?
— Вовсе не обязательно. Разве люди в Омане, Бахрейне и Сирии будут сидеть и ждать, чем кончится история с Ливией? Нет, Ливия – это уникальный случай, исключение из правил. Запад не замышлял туда вмешиваться: Каддафи ему не мешал, в отличие от Саддама Хусейна. Может повлиять только стратегия Каддафи — показать, будто арабский мир гибнет от французских и американских бомб. Но и тут два совершенно разных варианта. Можно сделать вывод, что надо перестать предпринимать попытки свалить правительство. А можно посчитать, что причина такой трагедии именно в устаревших и затянувшихся деспотических режимах, от которых звереет народ. Что нужно создавать современное государство, соответствующее изменившемуся духу времени. Что то, что можно было делать 30–40 лет назад, уже не получится. У нас привыкли по-советски примитивно полагать, что все делается в экономических интересах. И не понимают того, что людьми могут руководить не чисто меркантильные интересы, не голод, нефть и деньги – а идеи.
Беседовала Светлана Ярошевская
