Цивилизация
Страна наша богата не только сокровищами недр, лесами и реками, зверем пушным, но и начальством. Оно у нас всегда ума палата. Никто и ни в чем ему не указ. И до всего оно привыкло неторопливо доходить задним умом, отказываясь учиться не то что на опыте других, но иной раз и на опыте своей страны. Можно даже сказать, что в присутствии российского начальства время как бы замедляет свой бег и все вокруг подмораживается. Может быть, это начальственное свойство и является причиной того, что
необходимые реформы начинаются лишь тогда, когда не просто грабли по лбу ударят и из глаз искры порхнут (это ли нам диво!), но когда лбом упрется начальство в стену. И, ощупав руками ее холодную неизбежность, поскребет в затылке и молвит: «Чего-то надо делать …».
Это незаконченная история применения соглашений о разделе продукции (СРП) в России. На грабли уже наступали не раз, а вот уперлись ли лбом в стену – вопрос.
Инвестиционные аналитики именуют Бразилию, Россию, Индию и Китай странами БРИК. Присмотримся к этим кирпичикам поближе. Китай и Индия привлекают инвестиции в разработку шельфовых месторождений углеводородов на основе СРП давно. Некоторое время назад Бразилия начала обсуждение вопроса о применении СРП для разработки глубоководных залежей. И в общем, если говорить о том, заменять ли действующую там концессионную систему СРП или не заменять, разногласий нет. А что же у нас, в России?
СРП у нас напоминает трудолюбивую Золушку. Результатами действующих в нашей стране трех проектов СРП, достижений 90-х годов, начальство любит гордиться. Вот, например, председатель российского правительства В. В. Путин, выступая 20 апреля 2010 года перед депутатами Госдумы России, отметил: «Важно, что в российский ТЭК все активнее приходят передовые технологии. Так, на Сахалине запущен первый в России завод по производству сжиженного природного газа, что открывает для нас перспективные рынки сбыта». О том, что завод был «запущен» в рамках проекта СРП «Сахалин-2», а также о том, что он был построен на основе «передовых технологий» в период, когда собственниками проекта были Shell, Mitsui и Mitsubishi, не было сказано ни слова. Как ни слова не было сказано о том, что рынки сбыта для сжиженного газа проекта СРП «Сахалин-2» были найдены тогда же – в период англо-голландско-японского владения. Т. е.
и технологиями, и рынками сбыта, да и проектом в целом обязаны мы заморским буржуям. А собственная гордость и национальные достижения, если говорить честно, сводятся к тому, что дали работать, хотя какие только палки не вставляли в колеса.
Когда в 2002 году СРП в России были заморожены, некоторые специалисты предупреждали начальство, что налоговый режим и, в частности, единая ставка налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) не создадут в России благоприятных условий для инвестиций в разработку новых месторождений. Затем, когда это стало понятно и властям, и «один для всех» НДПИ стал размываться налоговыми льготами, снова говорилось, что это уже проходили в начале 90-х, и, помимо прочих проблем, льготный налоговый режим неспособен служить устойчивой базой для долгосрочных инвестиций. Ноль внимания.
Вскоре наступило время бенефисов известного «политического эколога» Олега Митволя, подмаслившего путь, по которому «Газпром» въехал в проект СРП «Сахалин-2», получив над ним контроль. Это был яркий пример «выкручивания рук», показывающий иностранным нефтегазовым компаниям, что инвестировать в Россию на долгий срок и большие деньги опасно. И опять предупреждения о том, что нельзя так действовать, не были услышаны. Их заглушил звук от распила активов.
Вся эта феерическая разгульная эволюция «нулевых лет» проходила на общем фоне передачи разработки шельфа в домен двум т. н. «государственным компаниям» — «Газпрому» и «Роснефти». Спустя несколько лет министр природных ресурсов России Юрий Трутнев подвел печальный итог хозяйственной деятельности двух «государственных» монстров на шельфе: «Того объема денег, которые сегодня стараниями двух компаний инвестируются в развитие и разведку шельфовых месторождений, не хватает для их освоения в сколько-нибудь осмысленные сроки». Казалось бы, вот оно – похмелье! Пора пить рассол.
И вот на днях министр энергетики России Сергей Шматко в ходе правительственного часа в Госдуме России высказывает здравую мысль о том, что «проекты СРП могут в дальнейшем применяться на новых территориях России». И хотя с обоснованием этого тезиса, изложенного министром, равно как и с его уверенностью в том, что проектов для применения СРП в России сейчас нет, согласиться трудно, эволюция взглядов начальства показательна. Пожалуй,
впервые за многие годы министр российского правительства публично говорит о возможности применения СРП в России.
Неправы те эксперты, которые говорят, что юридических препятствий для применения СРП в России нет. Они огромны: существующий закон о СРП нуждается в серьезной переработке, т. к. его действующая версия вместе с другими правовыми приложениями – это пустое место, на основе которого никаких инвестиций привлечь нельзя. Это саркофаг с засушенной мумией, а не живой организм. Из гроба не встанет и никуда не пойдет, хотя бы и открыли верхнюю крышку.
Понимая, что представляют собой российские правительственные ведомства, надеяться на быстрый результат в реформе законодательства не стоит. Даром, что ли, вошло в поговорку выражение: «Минфин – это не профессия, Минфин – это диагноз». Даже и случись маловероятное – первые лица страны и правительства прониклись важностью СРП, – никакого быстрого прогресса здесь не будет. Потому что суть в деталях, а высшее российское начальство – люди масштабного мышления.
Не меньшую проблему представляют и странные представления о СРП. Вроде того что при СРП инвестор стремится увеличить затраты. Будто бы при этом виде контракта перестает действовать главная цель предпринимателя – получить как можно большую прибыль при как можно меньших издержках. Опасность такого рода взглядов, все еще доминирующих у значительной части людей, принимающих решения, нельзя недооценивать.
Есть и еще одно серьезное препятствие для применения СРП в России, в частности на шельфе. Это фактически установленная монополия «Газпрома» и «Роснефти».
И если надеяться на равные правила при созданной в России системе было бы сегодня наивно, то власти вполне могли бы пойти на эксперимент — поменять законодательство таким образом, чтобы предоставить на шельфе несколько участков для работы хотя бы частных российских компаний. Скажем, пусть бы один проект на основе модифицированного законодательства о СРП реализовывал «ЛУКойл», другой ТНК-BP, а по всем остальным работали бы т. н. «государственные» компании. При таком подходе спустя несколько лет начальство получило бы наглядную картину того, кто работает на шельфе эффективнее, смогло бы развивать дальнейшую политику управления ресурсами шельфа, исходя из итогов проведенного эксперимента. Кстати, такая возможность – мощный фактор законодательных перемен, которые будет толкать частный, предпринимательский интерес.
Но фундаментальной проблемой для применения СРП является доверие инвесторов. Разгульные «нулевые» в этом отношении подорвали доверие и к СРП.
Создавать доверие инвесторов к России можно только изменением законодательства и параллельной реформой политических институтов, ограничивающих власть начальства. Ограничения на его всевластие в виде настоящего парламента и независимой и квалифицированной судебной власти необходимы.
Может показаться странным, что в стране, уже обладающей достаточным опытом развития собственных проектов СРП («Сахалин-2», «Сахалин-1», Харьягинский), казалось бы, переболевшей применением монопольного подхода на шельфе и провальных налоговых новаций, министр энергетики Шматко говорит о том, что сегодня для применения СРП в России еще нужно «исследовать международный опыт». Словно бы речь идет не о людях, принимающих решения, а о разговоре в плесневелом советском НИИ.
В общем, ни шатко ни валко поизучаем международный опыт еще лет десять. Посидим, подумаем. Торопиться некуда. Нам ли грустить об упущенных возможностях? Хотя будущее страны темно, зато жизнь начальства удалась. Дети в лондонах, мигалки на крышах. Остальное второстепенно.
