Цивилизация
Отмеренный срок посмертной жизни Советского Союза закончен. Это произошло только сейчас, спустя поколение после беловежских протоколов. Кто бы мог наперед угадать, что отмененная держава так долго проживет безо всякой помощи ЦК КПСС и всесоюзного КГБ, просто как светлый образ в сердцах людей, желающих в нее вернуться?
Когда 8 декабря 91-го Ельцин, Кравчук и Шушкевич упраздняли СССР, они и не догадывались, что всего год-другой спустя Советский Союз возродится во всем своем великолепии в воображении большинства россиян, а заодно и многих других экс-советских граждан. Что совершенное ими будут называть «развалом» – и почти никогда «роспуском». А
поиски формулы обратной материализации империи станут считаться серьезным политическим занятием и дадут хлеб и должностные очки массе смышленых людей.
Казалось даже, что этому советскому царству, которое не от мира сего, уже не будет конца. Но конец наступил. Хотя, на первый взгляд, ностальгия все еще крепка. По опросу «Левада-центра», 55% наших граждан и сегодня отвечают «да» на вопрос о том, жалеют ли «о распаде в 1991 году Советского Союза». И только 30% говорят «нет».
Правда, среди самых пожилых доля жалеющих 83%, а среди самых молодых только 17%. То есть по наследству ностальгия не передается, и те, кто по возрасту не помнят СССР, о нем не скучают и жить в нем не хотят. Но дело вовсе не только в этом. Доля «помнящих» все еще велика, и, если бы их чувства оставались живыми и сильными, виртуальный Советский Союз еще долго продолжал бы процветать в сердцах.
Но чувства увяли. И увяли быстро – всего за несколько последних лет. Можно даже довольно точно назвать время, когда эксплуатация советского патриотизма в последний раз была в России политически рентабельным делом.
В начале 2004-го, идеологически оформляя свое переизбрание на второй срок, президент Путин объявил народу, что «развал СССР – общенациональная трагедия огромного масштаба». А год спустя в президентском послании продвинул эту мысль еще гораздо дальше: «Крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века».
В промежутке между двумя этими высказываниями, в конце 2004-го, на вопрос «Левада-центра» о том, неизбежен ли был распад Советского Союза, 65% россиян ответили, что распада можно было избежать, и только 24%, что нельзя. То есть мысль о «катастрофе века» попала тогда в масть.
В дальнейшие годы это соотношение понемногу менялось, сейчас баланс далеко не так радикален (53% к 32%), но гораздо более важная перемена заключается в другом. В том, что сегодня драматических переживаний за этими ответами, какими бы они ни были, больше нет.
Можно было избежать, нельзя было избежать; жалею о распаде, не жалею о распаде – в любом случае это уже история, неизменяемое прошлое. Как Брестский мир, который не трогает никого, независимо от личного мнения о том, можно было его избежать или нельзя.
Что-то за последние годы убедило людей, что Советский Союз больше невозможен. Может быть, российско-грузинская война. Может быть, зигзаги российско-украинских и российско-белорусских отношений. А может быть, кризис, который вообще ликвидировал много иллюзий. Или все сразу. Но факт налицо.
Этот факт трудно уловить в опросах, зато легко почувствовать в атмосфере. Крылатую фразу про «крупнейшую геополитическую катастрофу» часто цитируют и сейчас, но всегда в насмешку, а любой человек, имеющий навыки работы с публикой, включая и самого автора фразы, от этакого пафоса сегодня воздержится, поскольку политического навара он больше не приносит. И уже не принесет.
На глазах исчезли все феномены, оставшиеся от СССР. Нет больше в природе ни «новой исторической общности – советского народа», ни его частицы – советского человека. Помню, лет 15 назад петербургский ученый-гуманитарий объяснял, что он с полуслова понимает туркменского университетского коллегу, хотя с трудом объясняется с нашим домашним чиновником. Относительно чиновника это и теперь, пожалуй, верно. А вот что сказать насчет нынешней кадровой профессуры из Университета имени Магтымгулы, что на проспекте Сапармурата Туркменбаши, 31? Да неужели там и сегодня люди того же круга понятий и того же языка, что российские интеллектуалы?
Стандарты меняются не только в университетах. И меняются быстрее, чем поколения. Во всех новых государствах, во всех тамошних структурах сверху донизу, занимают места люди, ориентированные на новые правила игры и склонные афишировать бывшую свою «советскость» никак не больше, чем делопроизводитель ЗАГСа И. М. Воробьянинов афишировал перед сослуживцами свои навыки предводителя дворянства.
За умными разговорами о «постсоветском пространстве» умудрились не заметить, что «пространства» этого больше нет.
Что связывает Украину с Азербайджаном, Молдавию с Узбекистаном? Единственная стопроцентно «постсоветская» страна Белоруссия, режим которой когда-то пришел к власти под флагом реставрации СССР, сегодня переквалифицировалась в национальное государство и вдребезги разругалась с Москвой.
«Постсоветские» интеграционные начинания наших властей (ЕВРАЗЭС, ЕЭП, Таможенный союз), разумеется, несут коммерческую выгоду соответствующим лицам и коллективам, но политически абсолютно анахроничны. Средний россиянин за ними не следит и не испытывает по их поводу даже самого слабого энтузиазма.
Степень сегодняшнего равнодушия рядового человека к Советскому Союзу можно оценить по его неосведомленности относительно состава структуры-заместительницы СССР – СНГ.
По опросу «Левада-центра», 27% россиян вообще не знают ни одной страны (кроме России), состоящей в СНГ. О членстве только двух стран, Белоруссии и Казахстана, известно более чем половине участников опроса (соответственно 61% и 57%). О членстве в СНГ Украины знают 44% опрошенных. А об остальных и вовсе немногие – от 30% (об Армении) до 15% (о Молдавии).
Советскому Союзу во второй раз пришел конец. Развал состоялся. И теперь уже окончательно – в головах людей.
Конечно, это шанс. Теперь можно без особых возражений общественности сделать то, чему раньше мешали советские воспоминания. Можно, например, вернуться к «европейскому выбору», о котором когда-то столько толковали, но, пока за спиной стояла тень СССР, это было несовместимо с традицией. А можно и наоборот — придумать империю заново, не связывая себя больше советскими играми в братство народов.
Но, так или иначе, путь пройден. Российский XX век, век Советского Союза, затянулся и заканчивается только сейчас. Это не «величайшая геополитическая катастрофа». Это развилка. Конец одной эпохи и начало другой.
