Цивилизация
О том, приведет ли появление ювенальной системы к бесконтрольному лишению родителей прав на детей, о борьбе с детской преступностью и о том, в чем правы и неправы противники и сторонники ювенальной юстиции, в интервью «Газете.Ru — Комментарии» рассказал президент общественного фонда «Судебно-правовая реформа» Рустем Максудов.
— Ювенальная юстиция, то есть особое детское правосудие, вызывает в обществе бурную реакцию и целый ряд опасений. Главное — что ее введение позволит отнимать детей у родителей.
— Это напоминает письма рабочих в газету «Правда»: «Пастернака не читал, но осуждаю». Чтобы реально судить об этом, нужно понимать тенденции системы защиты детства в разных странах, где ювенальные системы есть. Действительно, в западном мире присутствуют заскоки в семейных вопросах. Например, мне одна голландка признавалась, что старается никому не говорить, что оставляет детей одних дома — боится, что их могут отнять. А есть и реальная поддержка детей и семей. С отдельными фактами, во-первых, надо разбираться. Во-вторых, не нужно усматривать в них систему и общие основания. А в-третьих, надо строить работу с правонарушениями несовершеннолетних.
Мы можем критиковать способы и стратегии тех, кто пытается изменить ситуацию, но не нужно объявлять сторонников ювенальной юстиции врагами народа.
— То есть России нужна ювенальная система?
— Устраивает ли нас работа, которая проводится с детьми и семьями в России? Однозначно нет.
Все недовольны системой: бессмысленной работой комиссии по делам несовершеннолетних, палочно-галочной системой в милиции, карательной работой судов по принципам взрослого правосудия
и тем, что в ситуации детского неблагополучия не подключаются социальные службы. Это должно быть изменено.
— А разве работа с детьми в нашей стране не всегда была такой?
— В царские времена отношение к несовершеннолетним нарушителям было репрессивным вплоть до 1910 года, когда в 8 российских городах начали функционировать суды по делам малолетних. В них стали работать – и очень эффективно — попечители. С 1913 года работа стала вестись не только с правонарушителями, но и с беспризорниками. В 1918 году вместо этих судов появились комиссии по делам несовершеннолетних, которые в 1920-30-е годы вели очень интересные эксперименты. В 1930-е эти наработки были уничтожены, воспитательные принципы работы с детскими правонарушениями отменены, а дети старше 12 лет подлежали уголовным наказаниям вплоть до расстрела. В 1960-е комиссии возродили, и они существуют по сей день.
В нашем нынешнем УПК упомянуто послабление наказаний по делам несовершеннолетних, но никаких элементов ювенальной юстиции это, конечно, не предполагает. Прежде всего, у нас не реализована идея о том, что нельзя строить правосудие по делам несовершеннолетних на тех же понятиях, что и взрослое, то есть на принципе преступления и наказания. Конвенция по правам ребенка, которую подписала и Россия, гласит: главным должно быть благополучие ребенка. Такая формулировка выглядит немножко абстрактно, я бы сказал, что главными должны быть усилия по воспитанию и перевоспитанию детей и поддержке семей.
— Как этого добиться?
— Первый вариант – «пойти к царю» и издать единый закон о том, что нам нужны ювенальные суды. Второй вариант – отработать новые формы деятельности в регионах, проанализировать полученный опыт и уже тогда изменить законодательство и форматы деятельности учреждений.
Этот вариант я считаю наиболее эффективным для России.
— Как вы оцениваете идеи, которые предлагают законодательно принять сторонники ювенальной юстиции?
— Если их примут, хуже не будет. Но и эффекта не будет тоже, потому что берутся отдельные западные конструкции – например, ювенальные суды, – которые пытаются применить у нас. Типично кабинетная работа и отсутствие системного мышления.
— Но сами ювенальные суды, кажется, не вызывают особого возмущения?
— Напротив – это вызывает протесты. Мол, что это вы не в свою область лезете, и вообще нечего цацкаться с малолетними преступниками!
При этом у нас нет ювенальных судов. Есть судьи, которые начинают работать с социальными органами и давать им информацию о правонарушителях. Но это не ювенальная юстиция и не ювенальная система, а лишь инициативы отдельных судей и областных судов. Все это может быть названо инновациями в области судопроизводства, региональным опытом и не более – поскольку соответствующего закона нет.
Пока создать такую систему судов нельзя, а нужно ли это – покажет время. Следует поддерживать инновации в регионах и внимательно анализировать их результаты.
— Возражения противников ювенальной юстиции — это реакция на предлагаемые меры или на саму идею?
— Противники ювенальной юстиции не хотят ничего слушать и понимать. Кроме того, они, в том числе представители церкви, предлагают неправовые меры
– например, контролировать благополучные семьи или патрулировать территории вокруг школ и проверять педофилов, освободившихся из мест заключения. Подобные вещи я могу назвать только черносотенством и вижу за ними попытки части православной церкви захватить власть и пользоваться бюджетными средствами. К счастью, в православной церкви есть и огромное количество разумных людей. Церковь, на мой взгляд, является важным ресурсом для становления практик работы с детьми и семьями, просто эту работу нужно наладить.
— Противники ювенальной системы часто заявляют, что нигде в мире ее введение не дало позитивного эффекта в плане детской преступности, а где-то ситуация даже ухудшилась.
— В борьбе с преступностью нельзя рассчитывать, что какая-то система поможет снизить ее. Как нам 200 лет говорят криминологи, преступность – комплексное явление, она не зависит от какого-то одного фактора.
Преступность растет во всех странах. В первую очередь потому, что принимается много новых законов и у каждого все больше шансов что-то нарушить.
Если мы будем разбираться, то поймем также, что статистика роста преступности выгодна государству, в том числе и в России, с точки зрения привлечения дополнительных денег на борьбу с ней. Поэтому трудно говорить об объективной картине.
Сложность с детской преступностью еще и в том, что важно, как именно она учитывается. В 2003 году изменилось законодательство по несовершеннолетним: по определенной категории дел нельзя осуждать подростков. Сразу резко упала преступность. В некоторых странах до 18 лет детей вообще не осуждают, там преступность, соответственно, ниже. Так что это и вопрос уголовной политики.
Я думаю, ни сторонники, ни противники ювенальной юстиции с этим не разбираются.
— А что нужно делать?
— Нужно идти на места, вступать во взаимодействие с органами опеки, с милицией и брать на себя миссию перевоспитания детей. В ходе этой практики станет ясно, где есть необходимость правового регулирования, а где ее нет. При этом не следует забывать и о знаниях, о понимании, без которых практика бесполезна. Нашу деятельность надо сделать разумнее.
Постепенно это реализуется, приходит осознание положения дел. В разных регионах судьи, председатели судов, представители комиссий по делам несовершеннолетних, чиновники уже начинают понимать необходимость изменений и вносят их сообразно особенностям региона и возможностям своих служб.
Надо содействовать тому, чтобы дети, которые попадают в орбиту наших усилий, совершали меньше повторных преступлений. Мы ведем такую работу, и статистика по ней положительная: лишь у 1–2% детей случаются рецидивы правонарушений.
— Как проводится такая работа с детьми?
— Мы работаем в традиции восстановительного правосудия. Случаи детей, совершивших нарушение, направляются в службу психологического центра или центра медико-социально-психологической помощи, помощи семье и детству. Команда специалистов связывается с нарушителем и его семьей, а также с жертвой. Обустраивается встреча жертвы с нарушителем, на которой договариваются о формах заглаживания вреда и обсуждают будущее правонарушителя. Если достигнута договоренность, мы заключаем договор между сторонами и направляем его в суд или в комиссию по делам несовершеннолетних. Если случай сложный, его сопровождают социальные работники. Главное для нас — чтобы наступала ответственность по возмещению ущерба и было меньше уголовной репрессии. В итоге жертвы часто отказываются давать ход делу.
— Может ли эта региональная работа быть как-то обобщена?
— Если работа будет продолжаться, я думаю, лет через 5 мы будем готовы предложить пакет законодательных инициатив. Если мы говорим о судах – это будут федеральные законы, а если о КДН – это могут быть и местные законы.
У некоторых сторонников ювенальной юстиции существует большевистское нетерпение, помноженное на веру в то, что все зависит от государства. Поэтому
воспроизводится миф, который достался в наследство с советских времен: давайте примем закон, который силовым образом установит на всей территории страны единый порядок.
Но процесс регионализации ювенальной юстиции идет. Оформляются сообщества, в регионах созданы профильные ассоциации. Прежде всего — в Москве, Тюмени, Волгограде, Пермском крае, Новосибирске, Казани, Самаре. Наша главная задача – поддержка этих команд, этих людей. Поддержка сообществ практиков в области инноваций в работе с детьми и семьями – наша магистральная цель.
Беседовала Светлана Ярошевская.
