Цивилизация
В последнее время казна выплачивает семьям погибших при авариях на производствах или в результате терактов примерно по 1 млн рублей – в 10 раз больше, чем, скажем, получили родственники погибших на Дубровке в 2002 году. Но и тогда, и сейчас эти выплаты – чистая благотворительность, а не исполнение властью своих обязанностей.
Надо четко понимать: государство нам ничего не обязано. И, соответственно, принимать госблаготворительность следует с подобающей благодарностью.
Благотворительность, конечно, с подоплекой.
По «лимону» дают тем и там, где есть опасность возмущения.
А когда разбивается автобус с туристами в Анталье, то миллионов не обещают. Понятно: люди были из разных мест, их друзья и родные с плакатами на улицу не выйдут. Зато вице-премьер Ставропольского края Сергей Ушаков после взрыва поспешил объявить: «Принято решение на уровне федерации, что материальная помощь пострадавшим и семьям погибших при теракте в Ставрополе будет равноценна тем компенсациям, которые выплачены горнякам шахты «Распадская». Ему оперативно было направлено из Москвы 18 млн рублей, чтобы только люди не волновались.
Справедливости ради стоит отметить, что есть некоторые правила по определению сумм выплат по ущербу жизни и здоровью пострадавших. Например, родственники российских военнослужащих, погибших при исполнении долга, получают от государства 10 годовых окладов. Еще есть ОСАГО. Согласно последней инициативе Минфина, лимит страховых выплат по этому виду страхования за ущерб жизни и здоровью граждан должен подняться до 500 тысяч рублей (сейчас он составляет 160 тысяч, если пострадал один человек). В Воздушном кодексе РФ ответственность авиаперевозчика перед каждым пассажиром в случае его смерти установлена в 2 млн рублей.
Но единой формулы исчисления размера компенсации не существует. Вот основные деления российского калькулятора смерти:
— 2 млн рублей – если погиб в воздухе;
— 1 млн рублей. – если в аварии и теракте, но во «взрывоопасном» месте;
— 500 тысяч рублей (возможно с 1 января 2011 года) – если в автомобильной катастрофе…
Далее цифры мелкие и не читаются.
На абсурдность такой ситуации давно обращает внимание Минфин. В феврале 2008 года замминистра финансов Сергей Шаталов заявил, что пора унифицировать в России выплаты по возмещению вреда здоровью и жизни застрахованных лиц. «Такая унификация должна быть, скорее всего, на уровне, предусмотренном для страхования ответственности авиаперевозчиков, — 2 млн рублей», — говорил он. Через год замдиректора департамента финансовой политики Минфина Вера Балакирева снова называет сумму в 2 млн. Соответствующие предложения Минфин предоставляет в правительство, но первый вице-премьер Виктор Зубков просит уточнить цифры. И хотя минфиновская инициатива не была отвергнута, но так и бродит поныне где-то в коридорах власти.
Пока она там бродит, случились и Саяно-Шушенской ГЭС, и «Распадская», и другие трагедии. И
на практике правительство оценило жизнь россиян вдвое меньше, чем выходило по исследованию Минфина (в 4 раза меньше, чем выходило по опросу самих граждан).
Какие-никакие, но у Минфина были расчеты, обосновывающие 2 млн рублей. Как есть теперь расчеты о том, почему погибшему в автоаварии надо бы платить не 160, а 500 тысяч. У правительства никаких расчетов нет (ну, или их тщательно скрывают). Почему 1 млн рублей? Почему не 184 тысячи 253 рубля 17 копеек? Или не 10 млн рублей?
Ответ прост: потому, что кончается на «у». После аварии на «Распадской» была быстро создана комиссия для определения размеров выплат пострадавшим, она сразу начала, говорят, выплачивать обратившимся по 100 тысяч рублей из местного бюджета (никаких приличных страховок там, как и повсюду, не было, ни о каких страховых цивилизованных схемах говорить не приходится). Эта комиссия должна была погасить первую волну недовольства, сработать эдаким волнорезом. Не получилось. Вот тогда и пустили в ход испытанный уже на людях метод – выплачивать по миллиону. Проверено – за «лимон» люди умолкают. То есть
у казнодержателей и бюджетораспорядителей есть одна мотивация к выплатам – гасить недовольство. Сумма для гашения определяется эмпирически.
Минфиновская же инициатива была замотана вовсе не потому, что жаль по 2 млн рублей давать. Конечно, немного все-таки жаль, можно найти деньгам и более разумное применение, но на святое дело обеспечения лояльности можно и удвоить ставки. Но дело в том, что
попытка любой унификации приведет к необходимости замены ручного управления на автоматическое. Кроме прочего, нельзя будет никому выступать в роли спасителя: приехал – и все решил. Мало того, люди станут не просить их облагодетельствовать, а могут начать требовать у чиновников исполнять их (чиновничьи) обязанности, оплачиваемые налогами с этих самых людей.
Тогда может случиться страшное: электорат начнет превращаться в налогоплательщиков. До того можно доиграться, что вдруг станут исчезать из лексикона россиян святые слова «государственные деньги» и заменяться, как у некоторых, на такой противный термин, как «общественные деньги», и так далее…
Известно, по большому счету, два способа организации автоматического управления в такой сфере, как выплата денег пострадавшим. В одних странах жизнь и здоровье тех же работников опасных производств страхуются обязательно, как автогражданка. А в США (где действует прецедентное право), как и в России, нет обязательного страхования жизни шахтеров владельцами шахты. Но там собственники знают, что в случае аварии суд заставит их оплатить лечение или компенсацию за смерть человека, и эти выплаты, по принятой практике, будут близиться по меньшей мере к $1 млн.
У нас нет ни обязанности, ни стимулов к тому, чтобы страховать сотрудников. Все знают, случись что – казна поможет.
Почему это устраивает власть? Не только, конечно, потому, что так она всегда выступает в роли господа Бога. Просто так дешевле –
раз в 15–20, чем в США или Великобритании.
Минфин, исследуя возможность унификации выплат, честно признавал, что в наших условиях пока нет возможности учитывать при определении сумм компенсаций все косвенные потери, как на Западе. И приводил такой пример (интервью Веры Балакиревой «Российской газете»): «К примеру, в результате гибели мужчины 34 лет с зарплатой около 50 тыс. руб. в месяц, на иждивении которого находятся жена и дочь 7 лет, компенсационные выплаты могут составить около 12 млн руб. Причем жене — около 2–3 млн, а большая часть — дочери, поскольку затраты на ее обучение, воспитание, питание гораздо больше… Оставшемуся без кормильца пенсионеру в возрасте 70 лет суммы компенсаций могут составить чуть более 1 млн руб».
Минфиновцы даже осмеливались говорить что-то про «человеческий капитал», на основе которого следует в идеале оценивать и суммы компенсаций. Действительно, в западных странах расчеты делаются на основании так называемой теории человеческого капитала. Эта теория была развита в работе чикагского экономиста Гэри Беккера, который получил в 1992 году Нобелевскую премию за исследование, в котором доказал, что не нефть или бриллианты главное богатство страны, что 75% богатства любой современной экономики составляют «запасы» образования, профессиональной подготовки, навыков и здоровья населения. В США и Великобритании при определении суммы выплаты пострадавшим учитываются практически все косвенные затраты, моральный вред, психическое состояние в результате происшествия, соответственно, и суммы возмещения гораздо выше. Сами же выплаты у них осуществляются в рассрочку на протяжении нескольких лет. В РФ суммы выплат рассчитываются исходя из среднего заработка и тех социальных нормативов, которые действуют на день трагедии. Суммы получаются меньшие, зато их выдают на руки сразу.
Ведь что важнее: чтобы семилетняя дочь погибшего когда-то там после выборов две тысячи какого-то года могла получить образование и стать специалистом или чтобы сегодня ее мама с соседками не пошли бузить на улицу?
К тому же, кому нужны специалисты, сейчас бы простым углекопам работу найти…
