Цивилизация
Александр Хлопонин исполняет обязанности полпреда президента в Северо-Кавказском федеральном округе (СКФО), одновременно занимая позицию вице-премьера правительства России, уже два месяца. Однако за это время у него так и не появилось полноценной работающей команды. И даже резиденция президентского назначенца в Пятигорске до сих пор не готова принять своего высокопоставленного обитателя. На время реставрации подходящего здания в новой северокавказской столице аппарат полпреда должен обосноваться в Ессентуках, в особняке администрации района Кавказских минеральных вод. Но самое главное – это не вопросы размещения, логистики или кадрового кастинга.
Пока новый полпред был не слишком активен в продвижении новой стратегии или программы развития вверенного ему региона. Скорее всего, некий документ, названный стратегией социально-экономического развития Северного Кавказа, появится не раньше июня нынешнего года.
По большей части заявления полпреда были реакцией на те или иные инициативы вышестоящего начальства либо других представителей российской высшей власти, не являющихся непосредственными кураторами Хлопонина. Заявил президент Дмитрий Медведев об окончании эпохи «генерал-губернаторства» на Кавказе и о необходимости перехода от силовых операций к экономическому возрождению региона — Хлопонин отреагировал на это целой серией комментариев и заявлений о том, как достичь прогресса в данной сфере. Высказал спикер Государственной думы Борис Грызлов «креативную» идею об укрупнении регионов-доноров за счет реципиентов — президентский полпред дал осторожные оценки о желательности диверсифицированного подхода к таким решениям. Безотносительно личности полпреда в СКФО, политическая осторожность вполне понятна. Во-первых, его управленческая инициативность (и эффективность, в конечном итоге) была ограничена практически сразу же — после его «двойного подчинения» аппаратам президента и правительства. Во-вторых,
и президент, и премьер-министр подразумевали, что новый полпред станет не политиком, а экономическим администратором. Между тем большая часть проблем, с которыми столкнулся полпред, требуют навыков не столько руководителя корпорации, сколько эффективного дипломатического опыта.
В-третьих, что бы ни говорили про высокий уровень подготовки Хлопонина как менеджера, на Северном Кавказе он новичок. Он досконально представляет себе механизм государственной машины в Красноярском крае (а может быть, и во всей Большой Сибири), но многие северокавказские процессы он должен изучать «с листа» без какой-либо предварительной подготовки.
Между тем уже сегодня мы можем зафиксировать, что за два месяца своей непростой деятельности (без всякой иронии) президентский полпред продемонстрировал определенные способности к быстрому политическому обучению (и, если угодно, взрослению). Свидетельством тому его слова, сказанные на встрече с докладчиком ПАСЕ по правам человека Диком Марти 23 марта 2010 года. Хлопонин особо подчеркнул, что экономическое развитие региона невозможно без «решения задачи наведения порядка на территории Северного Кавказа в области борьбы с терроризмом, наведения порядка в правоохранительной системе, без решения вопросов соблюдения прав человека на территории Северного Кавказа». В этом высказывании чрезвычайно важны отдельные нюансы. Полпред здесь говорит не просто о борьбе с терроризмом, как о приоритетной цели Российского государства. Он также не произносит привычные заклинания про «агонию бандитов». Речь идет о наведении порядка в области борьбы с терроризмом, а также внутри правоохранительной системы, то есть о приведении в порядок старых и неработающих инструментов, которые до сих пор оказались не в состоянии обуздать диверсионно-террористические вылазки. Более того, из-за неправильной тактики и стратегии антитеррористической борьбы (сопровождавшейся нарушением прав человека, а также выходом за пределы российского законодательства) эти вылазки получили дополнительные импульсы и определенные симпатии местного населения. Важно и внимание к правам человека.
До сих пор очень немногие высокопоставленные чиновники демонстрировали готовность к пониманию того, что соблюдение основных гражданских и политических прав граждан на Кавказе – это не прихоти заграничных посольств или фондов, а насущная задача сохранения сильной государственности и укрепления безопасности.
Иначе для эффективной борьбы с теми же террористами или с банальным криминалом и коррупцией во власти у государства попросту не будет легитимности (то есть восприятия населением ее действий как оправданных и справедливых).
А ведь начинал Хлопонин вполне традиционно для московского выдвиженца. Определял приоритеты так, как это было ему рекомендовано сверху, то есть ограничивался социально-экономической сферой. «Денег много, поэтому здесь нужен экономический менеджер, а не жесткий человек», — так обрисовал образ идеального северокавказского полпреда президент Дмитрий Медведев. Как будто для продвижения экономической программы действий не нужно быть жестким и принципиальным человеком! Впрочем, в этом, а также многочисленных предыдущих и последующих выступлениях президент формировал во многом искусственный выбор. Его можно свести к следующей формуле: «либо экономика, либо силовая политическая линия». Между тем
на Северном Кавказе все экономические проблемы имеют политические входы.
«Возрождение» экономики Северного Кавказа невозможно без масштабных инвестиций. Но какой частный инвестор будет вкладывать свои деньги в регион, где человек в погонах или в кресле администратора мало чем отличается от структур, занимающихся извлечением незаконной прибыли, где происходят похищения людей, где управленческие структуры закрыты, их функционирование непонятно? Кто рискнет делать выгодный бизнес в регионе, в котором не сняты угрозы межэтнических и религиозных конфликтов, а население слабо интегрировано в общенациональные проекты? Значит, остается только государственное инвестирование. Но это тот путь, где власть и собственность не разделены, а значит, коррупция может только мультиплицироваться. Таким образом,
обозначенная Дмитрием Медведевым задача создать-таки «условия ведения экономической деятельности», чтобы «социально-экономические показатели Кавказского региона подтянулись до среднероссийского уровня» невыполнима без решения острых политических задач.
Политика же в данном случае – это вовсе не то же самое, что перманентная «зачистка» длиною в полтора десятка лет. Это и формирование новых образовательных стандартов (особенно в сфере гуманитарного образования), и внятная государственная информационная политика, и национальная политика, не подменяемая фольклором, ориентированная на создание единой гражданской нации, и качественная религиозная политика, нацеленная на гармонизацию хотя бы внутриисламских отношений.
О процессе политического образования Александра Хлопонина трудно судить объективно просто потому, что это направление российской внутренней политики пока еще не стало публичным. Однако можно предположить, что, начав формировать социально-экономические приоритеты своей деятельности, полпред столкнулся с тем, что на этой ниве до него было создано уже немало. Напомню, что Ассоциация социально-экономического сотрудничества республик, краев и областей Северного Кавказа была учреждена в марте 1992 года руководителями исполнительных и законодательных органов власти субъектов Российской Федерации Северного Кавказа на основании президентского указа № 194 от 11 ноября 1991 года. И за это время данная структура многократно создавала программы по тем же самым вопросам, которые сегодня Москва и ее полпред позиционируют как новое слово в «северокавказском менеджменте». В самом деле Ассоциацией уже были представлены такие проекты, как «Юг России» (федеральные программы с 2002 по 2012 гг.), «Развитие транспортного комплекса Северного Кавказа», «Основные направления развития энергетики Северного Кавказа на период до 2010 года (на базе альтернативных источников энергии)», «Выбор и обоснование перспективных площадок для организации особых экономических зон (ОЭЗ) курортно-рекреационного типа», «Показатели эффективности управления ресурсами республик, краев и областей».
И это далеко не полный перечень. Взяты программы лишь тех отраслей, о которых в последние два месяца говорил полпред. Одно перечисление экономических программ по Северному Кавказу, созданных в постсоветский период (и даже в последние пять лет), потребовало бы отдельной статьи. Но суть не в их перечислении, а в понимании того, что без изменения политических основ управления регионом все эти «инновационные предложения» не заработают. Скорее всего, понимание этого и стало причиной для ускорения северокавказского образования Хлопонина. В ходе упомянутой выше встречи с Диком Марти полпред обозначил такую важную «неэкономическую задачу», как «формирование новой молодежной среды». То есть потенциального кадрового резерва для новой российской северокавказской политики в эпоху «после генерал-губернаторов».
Однако правильные высказывания некоторых высокопоставленных чиновников (даже рассмотренные в динамике) еще не означают действительной «смены вех» в северокавказской политике Москвы. Ведь каким бы способным ни оказался полпред, он только выполняет волю людей, его пославших.
На высшем же уровне по-прежнему доминирует подход, согласно которому лучшим способом решения любой проблемы является повышение уровня ее финансирования. Данный подход базируется на специфических корпоративных представлениях о людской продажности и цинизме как мериле успеха.
Отсюда и искусственный выбор между «уничтожением врага» или его недешевой покупкой и прикормкой. Но в этой схеме нет алгоритмов, как формировать друзей, то есть лояльных граждан вместо прикормленных клиентов.
Хотелось бы, чтобы понимание того, что на Северном Кавказе экономика невозможна без политики, но эта политика не должна быть приватизирована людьми в погонах, поскорее пришло бы не только в голову отдельных представителей российского служилого класса.
