Цивилизация
Если пассажиры маршрутки, вступившиеся за девушку, били пьяного милиционера в штатском и в «Мерседесе» как «мента», то это еще полбеды. Потому что в таком случае этот микровзрыв народного гнева носил бы по нынешним временам локально-ведомственный характер, учитывая резко возросшую в последнее время и вполне заслуженную неприязнь населения к представителям правопорядка. А также в свете саморазоблачительной рекомендации министра Нургалиева, который призвал граждан давать отпор его неадекватным подчиненным.
Воздержимся от категорических утверждений, но, скорее всего, «недоуволенного» милиционера били не как «мента», а просто как пьяного хама в «Мерседесе». А это уже симптом. Причем далеко не единичный. Будь Россия размером с Францию или ту же Украину, эти симптомы, разбросанные от Калининграда до Владивостока, были бы давно замечены и квалифицированы как систематическое явление. А поскольку территориальный размах России и в прошлом, и в настоящем уже сам по себе гасит любой импульс, любое проявление протеста, они воспринимаются как сугубо местный всплеск, не поддающийся обобщению. Как случайная и невинная рябь на безмятежной стабильности океана. Впрочем, эта беспечная особенность нашего бытия уже не раз оборачивалась общественно-политическими катастрофами.
Забудем о собственно милиции и милиционерах. Дело тут вовсе не в их ведомственной принадлежности или каких-то особо циничных прегрешениях против общества. Дело в том, что граждане ненавидят, боятся, а теперь иногда и поколачивают милиционеров просто как наиболее видимую и досягаемую часть власти. Россияне не строят себе никаких иллюзий по поводу моральных качеств и бессребреничества чиновников и прочих служителей государства.
Между тем
дробовики и «коктейли Молотова», которыми запасаются против бульдозеров и судебных приставов жители сносимого поселка «Речник», являются гораздо более тревожным симптомом, чем попытка силой вразумить распоясавшегося «мента».
Милиционеры более уязвимы среди всех остальных просто потому, что в массе анонимных взяточников и держиморд, разъезжающих на «Лексусах» и прочих «Феррари», они выделяются, во-первых, своей узнаваемостью, а во-вторых, совсем уж откровенной несовместимостью своих зарплат со стоимостью принадлежащих им автомобилей. Открыто хамят обществу и те и другие, но на нынешнем этапе капитан милиции в «Мерседесе» или «Вольво» раздражает гражданина неизмеримо больше, нежели министерский чиновник или депутат городской думы. Еще и потому, что
именно публичное поведение милиционеров отражает и олицетворяет в концентрированном и наиболее откровенном виде и без того демонстративный, беспрецедентно вызывающий произвол власти по отношению к обществу.
Но это только то, что лежит на поверхности. Высокомерное всевластие власти привычно для многих поколений россиян, включая сегодняшнее. Само по себе это всевластие не вызывало протеста до тех пор, пока его органическая неэффективность не приводила к социальному взрыву. И тогда, как мы это знаем из собственной истории, власти припоминали все — и ее дворцы, и ее презрение к простым людям, и «рябчиков с ананасами», и ее демагогию, и ее жестокость в упрямом отстаивании узурпированных ею привилегий. Припоминали жестоко и бессмысленно. Просто чтобы отвести душу, а дальше хоть трава не расти. И снова попадали в старую ловушку.
В этом смысле Россия — страна прописных истин, которые никогда ею не усваиваются.
Впрочем, не будем пока драматизировать нынешнюю ситуацию. Она все еще предоставляет нам достаточно комфортабельную возможность вывести Россию из ее привычной круговой колеи. Симптомы «народного гнева», о которых говорилось выше, пока что остаются достоянием уголовной хроники, но если и дальше не обращать на них внимания, рано или поздно бить начнут не только «ментов». А всех власть имущих — без разбора и немилосердно. Но при всей неприглядности нынешней власти революции все-таки не хочется. Уж слишком много мути она всякий раз выносит на поверхность, ничего, по сути, не меняя. Так что нужна,
срочно нужна разумная альтернатива нашему привычному бунту.
А раз так, то сейчас самое время подумать о том, как создать наконец в России политическую систему, в которой недовольство качеством власти выливалось бы не в уличные погромы, а в цивилизованную замену людей, этой властью облеченных, на других, более дееспособных, эффективных и служащих обществу, а не собственным интересам.
Казалось бы, что может быть проще в обществе, которое, в принципе, далеко не чуждо мировой цивилизации? Создайте элементарные условия для реальной конкуренции между политическими партиями; освободите средства массовой информации, чтобы они приглядывали за поведением политиков, сменяющих друг друга во власти, и исправно «ябедничали» обществу на их возможные «художества», перестаньте панически героизировать дубинками ОМОНа псевдоинтеллектуальную шпану, сдуру считающую себя подлинной оппозицией; дайте возможность всем фракциям общества выражать свои политические предпочтения через своих кандидатов, а проще говоря, перестаньте убеждать общество в его инфантильности и поставьте себя под его контроль.
Все тот же набор прописных истин, не правда ли? Но именно этим истинам упорно не хотят следовать люди, стоящие у власти в России. Высказывания бывшего (а возможно, и будущего) президента Российской Федерации на заседании Государственного совета говорят об этом вполне красноречиво.
Нет, разумеется, Владимир Владимирович категорически против тоталитаризма и деспотизма, которые, по его словам, все еще существуют где-то «на постсоветском пространстве». Но Путин еще более категорически против, как он выразился, «украинизации политической жизни России». И это после того, как российская пресса почти целую неделю не без зависти писала о том, что и чувствительное поражение действующего президента Украины, и неопределенность исхода президентских выборов уже сами по себе свидетельствуют о реальной политической конкуренции, а главное, о реальной зависимости украинской власти от общественного волеизъявления.
Вот именно этого не хочет для себя российская власть.
Между тем люди, вросшие в эту власть, прекрасно понимают, что
отсутствие у общества возможности цивилизованного, осмысленного и свободного выбора рано или поздно может привести к очередному социальному взрыву.
Но они знают также, что мировые цены на нефть и газ позволят им оттянуть эту неприятную перспективу, по крайней мере до того времени, когда они сами в силу естественных причин потеряют интерес к власти.
А пока они предпочитают отделываться фразами, которые свидетельствуют скорее об их гастрономических предпочтениях, нежели об их компетентности в вопросах политической системы. Неприязнь Владимира Путина к жидкому студню разделяет наверняка подавляющее большинство гурманов. Но было бы крайне любопытно узнать, в какой стране он видел политическую систему, которая подобно этой не очень аппетитной субстанции «дрожит при каждом к ней прикосновении».
Впрочем, вопрос этот носит характер сугубо риторический, поскольку
смысл путинского высказывания заключается не столько в оценке свойств жидкого студня, сколько в открыто выраженном нежелании что-либо менять в политической системе самой России, незыблемо застывшей, как холодец на морозе.
Именно в силу этой вечной российской незыблемости сегодняшняя стилистика поведения и фразеология власти, адресованная обществу, начинает карикатурно напоминать времена позднего самодержавия. «Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить, но имейте терпение. Вы сами по совести понимаете, что следует быть справедливыми и к вашим хозяевам и считаться с условиями нашей промышленности. Но мятежною толпою заявлять мне о своих нуждах преступно». Это не Путин в Пикалево. Это выдержка из послания Николая II депутации рабочих после январского расстрела (кстати, ровно сто пять лет с тех пор прошло) мирного шествия к Зимнему дворцу. Владимир Владимирович в Пикалево приехал лично и общался с протестующими рабочими напрямую, но был с ними столь же отечески строг, что и последний российский самодержец: «Последнее, что вы могли сделать, чтобы я сюда не приехал, это начать нарушать здесь закон».
Другими словами, если бы закон о наказании за перекрытие трасс был принят чуть пораньше, у Путина был бы отличный повод вообще не ездить в Пикалево.
Нет, конечно, он у Дерипаски в Пикалево свою ручку немилостиво отобрал. Зато разрешил тому же Дерипаске снова Байкал загрязнять.
Господа, что-нибудь одно: или нормальная демократия без всяких там «русских переплясов» с «тандемами», традиционностью, соборностью, самобытностью и духовностью, либо честно называйте, наконец, свой режим самодержавием.
И ждите очередного бунта. В полном соответствии с русской же традицией.
