Цивилизация
«Ничего нерешаемого в этом регионе я не вижу», ― сказал Александр Хлопонин, вступая в должность полномочного представителя президента в новом Северо-Кавказском округе. Не считает он проблемой и привлечение инвестиций в регион. Возможно, в этом своем стартовом оптимизме политик с мозгами успешного топ-менеджера крупной корпорации и прав.
Проблема в том, чем именно придется заниматься Хлопонину на Кавказе.
Без полного контроля над финансовыми потоками и силовыми структурами, а также без демонтажа особых личных контактов между рядом кавказских лидеров и первыми лицами государства Хлопонин обречен на роль обычного наместника, стороннего наблюдателя.
Его миссия сведется к сугубо представительским функциям — полномочного посла федеральной власти на Северном Кавказе, будто речь идет об иностранном государстве.
Без создания некоего подобия надкавказского правительства у нового полпреда президента нет никаких шансов существенно влиять на ситуацию в своем округе. При нынешнем наборе полномочий за теракты в Дагестане или Ингушетии спрашивать с него бессмысленно (он не правит этими регионами), за экономическое развитие Кавказа тоже ― деньги-то он не распределяет (их республики получают напрямую из федерального бюджета). Кавказские элиты в силу менталитета лучше других научились при полной внешней лояльности федеральной власти гнуть свою линию. Так что
северокавказскому полпредству для начала надо стать единственной инстанцией, через которую руководители регионов округа будут решать свои проблемы во взаимоотношениях с федеральным центром.
Два самых главных (в устах комментаторов этого неожиданного назначения) достоинства Хлопонина — опыт эффективного менеджера и полное отсутствие связей на Кавказе ― пока просто неприменимы. Ему сейчас нечем управлять, кроме комплекса полпредских зданий в мирном ставропольском Пятигорске. А наличие, например, личных связей самого сильного регионального лидера Рамзана Кадырова с Владимиром Путиным легко перевешивает полное отсутствие таких связей на Кавказе у Хлопонина.
У России уже есть не слишком положительный опыт «особого» кавказского полпредства. Причем, когда после трагедии Беслана осенью 2004 года на этот пост назначали Дмитрия Козака, он являлся реальным политическим тяжеловесом и даже рассматривался многими как один из вероятных преемников Владимира Путина на посту президента.
То есть тогда Козак был политически явно сильнее, чем Хлопонин сейчас. Назначение Хлопонина трактуется как отказ Кремля от силовой линии на Кавказе в пользу экономической. Но Козак тоже не силовик, при этом он достаточно жесткий руководитель и очень активно исполнял свои обязанности на посту полпреда в Южном федеральном округе. Однако попытки Козака заикнуться о том, что безнадежно дотационные кавказские республики нуждаются во внешнем финансовом управлении для контроля над потоками казенных денег натолкнулись на публичное солидарное сопротивление региональных лидеров и обернулись пшиком, а миссия «особого» полпреда фактически провалилась. Принципиально спокойнее на российском Кавказе за последние шесть лет явно не стало — иначе зачем было сейчас выделять этот регион в особый федеральный округ?
Пока, даже получив особый статус вице-премьера, Александр Хлопонин по факту стал лишь наместником — просто одновременно обоих лидеров страны. Но на Кавказе нет и не было фронды лично против Медведева и тем более против Путина. Есть межнациональные и внутрирелигиозные конфликты, массовая безработица, которую одним массированным созданием рабочих мест не победить — при нынешних темпах рождаемости многим жителям Дагестана, Ингушетии, Чечни даже при наступлении экономического бума в этих республиках придется искать работу в других регионах России. Есть беспредел и раскоординированность действий силовиков, вызывающие у местного населения ненависть к тем, кто в идеале должен их защищать. Есть многовековые традиции, не всегда органично сочетающиеся с конституционными положениями российской государственности.
Вот почему принципиально важно, какую кавказскую стратегию изберет Россия. При стратегии наместничества Хлопонин, конечно, может подготовить обещанную им при вступлении в должность комплексную программу экономического развития Северного Кавказа. Но реализовать такую программу он не сможет, поскольку останется лишь куратором кавказских проблем в правительстве и администрации президента — чиновником, который докладывает президенту и премьеру о положении на Кавказе.
Если же российская власть решится на стратегию внешнего управления Кавказом, то назначенные президентом руководители республик, а также все без исключения федеральные силовые структуры должны в значительной степени подчиняться кавказскому полпреду.
Через полпредство должно идти финансирование Северного Кавказа. А сам Хлопонин в таком случае станет де-факто премьер-министром Кавказа.
Номинально свое самое громкое обещание из послания Федеральному собранию — назначить главного по Кавказу в ранге вице-премьера — президент выполнил. Кандидатура подходит по многим признакам: кавказский наместник богат, не ангажирован, имеет опыт управления регионом (хотя Красноярский край существует в принципиально иной политической реальности, чем Чечня с Дагестаном), не является представителем ни одной из северокавказских народностей, не силовик, может составить грамотный бизнес-план. И столица полпредства грамотно разместится в этнически нейтральном Пятигорске. Только
назначать нейтрального наблюдателя, пусть и отягощенного политическими статусами, — вряд ли та задача, ради которой стоило городить огород.
Без изменения самой структуры управления Кавказом ждать положительных изменений в развитии этого региона в высшей степени наивно.
