Цивилизация
Касьянов и Лукашенко, конечно, не сговаривались синхронно рассказать о Путине. Обоим подсказала это сама атмосфера.
После того как наш премьер с нашим президентом независимо друг от друга рассказали кое-что о технике передачи власти в 2012 году и стало ясно, что хотя ничего, в сущности, еще и не ясно, однако кампания началась, можно было со спокойной уверенностью ждать второго ее этапа. А именно, что сведущие люди сообщат что-нибудь занятное о наших первых лицах, которым через два с половиной года быть претендентами, если не соперниками.
На такой случай сведущие люди, у которых припасено нечто компрометирующее, есть всегда. Так было заведено в 90-е годы и вовсе не полностью выведено из оборота в нулевые. Например,
когда Сергей Иванов считался первым кандидатом в послепутинские президенты, в прессу поступила масса вполне объективной и правдивой информации об ужасах, творящихся в подчиненном ему военном ведомстве.
Пристрелочные залпы, хотя это и забылось, давались и по Дмитрию Медведеву в бытность его кандидатом в преемники: «Рассказывают, будто у него в кабинете портрет – нет, ни за что не угадаете! – графа Витте… А вдруг под портретом графа другой лик спрятан? Ивана Грозного, например, или Стеньки Разина?» При всем идиотизме это хладнокровно печаталось во вполне респектабельной газете. Просто время было такое — кастинг претендентов.
И вот опять спрос на нелицеприятные откровения. Затруднение лишь в том, что в роли их объектов сейчас не претенденты, а люди, у которых и так в руках высшая власть. И наименее удобен из них, конечно, Путин. С одной стороны, именно вокруг него закручивается главная интрига 12-го года. С другой – он самый закрытый из всех политиков, которые были на памяти нашего поколения.
Конечно, путинские телепоказы, сложенные вместе, составят фильм протяженностью несколько тысяч часов. Но там Путин таков, каким сам хочет себя показать.
О Путине не перед телекамерами рассказывают лишь несколько книг, выпущенных в самом начале его правления. Его сотрудники и просто собеседники крайне скупы на подробности, даже и мельчайшие. Не случайно гвоздем мемуарного бестселлера нулевых годов стало описание одного-единственного давнего обеда автора с Путиным в японском ресторане.
И вот в этой информационной пустыне, чахлой и скупой, появляются сегодня очевидцы с целыми ворохами ярчайших воспоминаний. Михаил Касьянов публикует книгу-интервью «Без Путина». А Александр Лукашенко выступает с длиннейшей речью перед целым коллективом провинциальных российских журналистов, которую тоже вполне можно приравнять к книге с условным названием «Как я боролся с Путиным».
Касьянов и Лукашенко – слишком разные люди, чтобы заранее уславливаться о какой-то там синхронизации выступлений. Оба просто откликнулись на зов времени. И при всей своей разности делают это во многом схоже. Их роднит роль, которую один из них однажды сыграл, а другой хочет играть и сегодня. Роль не просто путинского оппонента, но и его конкурента.
Есть и буквальные точки соприкосновения. Касьянов, скажем, вспоминает, как в начале 2004-го убеждал Путина не перекрывать газ в Белоруссию. А Лукашенко в присущей ему чуточку высокомерной манере его правдивость не только подтверждает, но и обогащает яркими деталями. Тут и его телефонный разговор с кремлевским коллегой на повышенных тонах, и многозначительное предупреждение: «Этот рубец потом не зарубцуешь ничем», и в сердцах брошенная трубка, и снисходительное согласие помочь партнеру «лицо сохранить», когда через пару дней Путин, по словам Лукашенко, сыграл назад.
Стоит обратить внимание, что
самая захватывающая часть мемуаров Касьянова изображает примерно год – от конфликта Путин – Ходорковский в начале 2003-го и до касьяновской отставки в начале 2004-го, то есть как раз то время, когда заканчивалось первое президентство Путина и готовилось второе.
А вот Лукашенко повествует о некоем постоянном единоборстве, которое стартовало с момента прихода Путина в Кремль и продолжается до сего дня, хотя Путин уже и не президент, а премьер.
Глава Белоруссии живописует целую цепь эпизодов, в каждом из которых он одерживает над старшим партнером материальную или хотя бы моральную победу. Путин раз за разом уклонялся от приезда на совместные военные учения («И мне пришлось проводить их одному…, скажу откровенно: я-то привык к таким учениям»). Не проявил волю к созданию российско-белорусского государства («Вы же это понимаете как земные, я уже сказал, люди – не было такой воли»). Устроил сначала «газовые», а потом «молочные» войны («Он мне говорит: «Александр Григорьевич, недобросовестная конкуренция… Вы привозите в Россию товар дешевле, чем наш». Я говорю: «Так это же благо для вас…»). Слишком давил, чтобы Минск признал Абхазию и ЮО и получил строгий урок суверенности («Вы сами создали такую ситуацию и поэтому терпите»).
Именно Лукашенко первым построил у себя режим, на принципы которого потом ориентировался Путин, и именно он первым довел до совершенства те переговорные технологии, которые Путин затем освоил в делах с ближними и дальними соседями.
Понятно, что Лукашенко упивается тем, как, по собственному впечатлению, раз за разом берет верх в поединках, о которых впервые в таких подробностях рассказал только сейчас.
Для него это реванш за главный его проигрыш. Пока в Кремле не было Путина, Лукашенко надеялся так или иначе возглавить объединенное государство. С приходом Путина надежду пришлось оставить, а тот факт, что второй президент России взял на вооружение управленческие ноу-хау первого президента Белоруссии, утешением, естественно, стать не смог.
Что же до Касьянова, то если в премьерские свои годы он и не сам пришел к мысли о президентстве-2004, то мысль эта какое-то время носилась в воздухе.
Понятно, что сегодняшний опальный Касьянов не во всем похож на былого Касьянова-премьера. «Немножко либерализма всегда украшает сановника в оппозиции», — это заметили еще старые большевики в эпоху партийных раздоров 20-х годов. Но так ли важно, был ли тогдашний Касьянов таким же прогрессистом и модернизатором, как нынешний? Гораздо важнее, что он стоял тогда против передела собственности и против репрессий, и это притягивало к нему всех, кто боялся того и другого.
Удивительный рассказ о проекте внесения выкупа в $15–20 миллиардов за приватизированные некогда на халяву предприятия, который будто бы в начале 2003-го предложил Касьянову Ходорковский «от имени всего сообщества крупных предпринимателей», объясняет последующие события гораздо убедительнее, чем все повествования о неформенной одежде Ходорковского на встрече с Путиным или даже о несанкционированном прикармливании им коммунистов.
Этот на редкость наивный проект мог тогда только сплотить всех, кто уже нацелился на передел активов, а будучи вдобавок предложен премьеру, а не президенту, привести никому не доверяющего Путина к предположению, что Касьянов готовит себе материальную базу для борьбы за президентство. В лихие 90-е более или менее похожие истории случались не раз и могли в зависимости от настроения правителя закончиться либо ничем, либо некоторым служебным и коммерческим ущербом для фигурантов. В сытые нулевые это обернулось делом ЮКОСа и переводом премьера-тяжеловеса в маргиналы.
Воспоминания Касьянова об этом и нескольких других событиях, предшествовавших президентским выборам-2004, с полной наглядностью раскрывают механизм перелома путинского правления, первые три-четыре года которого сам Касьянов аттестует сегодня как довольно успешные.
Все достижения этих первых лет были принесены в жертву стремлению абсолютно контролировать все, что прямо или хоть косвенно связано с процессом сохранения и передачи власти. С тех пор российский политический режим так и остается заложником этого утопического принципа, а приближение очередных президентских выборов – поводом для конструирования все более искусственных и трудоемких схем манипулирования властью.
Кстати, той же исторической зимой 2004-го группа интеллектуалов и либеральных политиков учредила «Комитет-2008», надеясь внести хотя бы в следующие президентские выборы дух конкуренции. Идея забуксовала, комитет превратился в обычный интеллигентский клуб, а потом распался.
И вдруг знамя, выпавшее из рук интеллигентов, оказывается сегодня в руках, пожалуй, и менее рафинированных, зато у людей, чей должностной калибр в нулевые годы гарантирует вполне приличную закулисную осведомленность.
Лукашенко и Касьянов, независимо друг от друга ставшие членами некоего заочного клуба-2012, в подробностях рассказывают вещи, о которых до сих пор ходили только слухи.
А свет – это то единственное, из-за чего дают осечки подковерные схемы, принципиально рассчитанные на темноту. Какими бы интересами и чувствами ни руководствовались действующие и потенциальные члены этого клуба, но если он продолжит выдавать продукцию, то она послужит нормализации нашей впавшей в паранойю большой политики.
