Цивилизация
Осенний призыв в армию, начавшийся 1 октября, должен поставить под ружье 271 тысячу призывников. Вместе с теми, кого на срочную службу призвали весной, первый контингент солдат-одногодичников составит 576 тысяч. Это означает, что
военная служба из повинности для меньшинства превращается в обязанность для большинства россиян мужского пола. А еще немного погодя, видимо, и для подавляющего большинства.
В нулевые годы при формально всеобщей воинской обязанности большая часть мужчин призывного возраста в армию не шла. Поголовный призыв даже и не пытались осуществить – просто за ненадобностью. В последние годы существования двухлетней срочной службы ежегодный призыв составлял 250–300 тысяч человек – в несколько раз меньше, чем число потенциальных призывников.
В 1980–1990 годах в России ежегодно рождалось от 1 млн до 1,3 млн мальчиков. Стать солдатами «нулевых» большинству из них не довелось. В армии просто отсутствовало столько вакансий. Замысловатая и дорогостоящая система уклонения от военной службы лишь оформляла этот факт: по блату и за взятки уклонялись от того, в чем на самом деле даже и не было потребности.
Тот, кто не хотел служить и был при этом сколько-нибудь активен, продвинут и состоятелен, в армию не шел.
Срочная служба превратилась в налог на бедных. И это объясняет, почему Ельцин не выполнил, а Путин взял обратно свои обещания перевести армию на контракт: снизу просто не было достаточно сильного нажима.
Большинство россиян предпочло негласный, но реально работающий общественный договор с аппаратом власти: мы вам платим, вы нас не призываете.
И вот договор себя исчерпал. Как бы идя навстречу общественности, а на самом деле просто не желая больше иметь дело с маргинальным призывным контингентом, армия в этом году перешла на одногодичный срок службы, т. е. удвоила долю тех, кому служить.
Одновременно из-за страшной демографии 90-х годов стремительно падает число тех, кого в принципе можно призвать на службу. В наступающие десятые годы потенциальных призывников будет в полтора-два раза меньше, чем в уходящие нулевые.
На нижней точке рождаемости, в 1999-м, в России появилось на свет лишь около 650 тысяч мальчиков. Если армейские аппетиты сохранятся на сегодняшнем уровне, то служить придется почти всем из них. Общество этот факт еще не прочувствовало, но довольно быстро прочувствует.
Чего-то подобного сейчас нет уже почти нигде в мире. Возникшие в позапрошлом веке массовые армии, укомплектованные по всеобщему призыву, повсеместно заменяются профессиональными – более компактными и эффективными.
Без малого двадцать лет этим занимаются и у нас. Российские вооруженные силы такой же постоянный объект реформирования, как и российская система образования или аппарат управления. И с тем же постоянным результатом. Череда министров обороны один за другим терпела неудачу – каждый в своем неповторимом стиле, но с неизменным безотрадным финалом.
Первая попытка массового привлечения солдат-контрактников потерпела фиаско еще в 90-е годы. Жаловались на слабое финансирование. Но оно было только симптомом. В армии, кастовый характер которой сохранялся нетронутым, контрактникам оставалось занять место лишь еще одной касты, а пакет подобающих кастовых привилегий взять силой. Вольница, которая не желала никому и ничему подчиняться, которая равномерно наводила страх и на офицеров, и на солдат-срочников – смахивающие на ландскнехтов контрактники тогдашнего призыва стали первой неудачной пробой.
Слабое финансирование с тех пор сменилось неслабым, нынешний военный министр, видимо, самый деятельный из всех, кто занимал это кресло с начала 90-х, но при таком большом количестве внешних перемен в армии очень скромны перемены по существу. Да и откуда им быть?
Анекдот про генеральского сына, которому не стать маршалом, потому что у маршала есть собственный сын, один из любимых, как говорят, нашим премьер-министром, никто ведь не отменял.
Люди нанимаются на военную службу добровольно и служат усердно и честно, если армия – социальный лифт, если профессионализм и способности конвертируются в карьерный успех.
Интересно, в каком из невоенных секторов нашего общества дело сегодня обстоит именно так, и если ни в каком, то почему Вооруженные силы должны быть исключением? Разве военная служба чем-то отгорожена от службы гражданской, от чиновничества, разложение которого постоянно обличается первыми лицами государства?
А пока Вооруженные силы остаются такими, какие есть, они, с одной стороны, не могут отказаться от призывников-срочников, а с другой – изжить дикарские обычаи и традиции, абсолютно не совместимые с представлениями современного человека о том, что можно и что нельзя.
Призыв на срочную службу фактически перестал быть поголовным еще в последние десятилетия советской власти. Так и не сумев реально модернизировать Вооруженные силы и вместо этого пытаясь вернуть то, с чем нынешнее поколение никогда не сталкивалось, власть ставит перед вызовом общество, а в итоге и саму себя.
