Цивилизация
Российские власти поделят моногорода на депрессивные и прогрессивные. Первые, скорее всего, будут расселены. Вторым государство готово помочь материально. Причем в 17 городах подобного типа ситуация может взорваться в любой момент. Об этом написала газета «Ведомости»со ссылкой на доклад Министерства регионального развития «Основные направления поддержки монопрофильных городов».
Сам факт появления подобного министерского доклада (к слову, проблемой занимается еще одно министерство — промышленности и торговли), если такой документ действительно подготовлен — уже шаг вперед в сознании российской власти.
До тех пор пока жители Пикалево, где встали все три городских предприятия, связанные единым технологическим циклом, но принадлежащие трем разным собственникам, не перекрыли федеральную трассу и не добились приезда туда премьер-министра Владимира Путина, даже слово «моногорода» отсутствовало в лексиконе российской власти.
Между тем подобных заведомо рискованных, ориентированных фактически на одно-единственное предприятие населенных пунктов в России сотни, если не тысячи. К моногородам принято относить населенные пункты, которые соответствуют одному из двух критериев. Первый: 25% экономически активного населения должно трудиться на предприятиях, работающих в рамках единого производственно-технологического процесса. Второй: на долю этих предприятий должно приходиться более 50% промышленного производства.
Моногорода — не специфически российская проблема, но здесь у нее есть пока непреодолимые отягчающие обстоятельства.
Во-первых, критически низкий уровень развития инфраструктуры и сферы обслуживания вокруг градообразующих предприятий. Именно развитая инфраструктура позволяет найти работу жителям такого города, не занятым на основном производстве. Во-вторых, крайне низкая горизонтальная мобильность (то есть с переездами внутри страны) российского населения в поисках работы и неспособность государства стимулировать такое переселение.
В России в среднем лишь 2% граждан переезжают за свою жизнь внутри страны в поисках работы, тогда как в США эта цифра составляет около 20%.
Причем можно не сомневаться, что в Америке большинство таких переселенцев даже не ждут, когда их уволят — им просто хочется найти работу лучше в другом месте. В России же все до сих пор существовавшие программы внутреннего переселения (прежде всего, это относится к регионам Крайнего Севера, каковых в России, по классификации ООН, больше 20 из 84 существующих) неизменно проваливались по элементарным причинам. У переселенцев нет денег, чтобы переехать за тридевять земель, а переселяет их государство туда, где нет ни жилья, ни работы. Трудно переехать внутри России и в частном порядке — хотя бы потому, что продать жилье в откровенно депрессивном регионе и купить или даже снимать на эти деньги жилье там, где есть экономическая жизнь, практически невозможно.
Наконец, в России по сравнению с другими странами очень велики сами масштабы проблемы моногородов. Среди них есть, например, такие крупные, как Череповец, Нижний Тагил, Тольятти, Норильск. Причем многие моногорода завязаны на невозобновляемые источники сырья, то есть по мере исчерпания запасов недр их все равно неизбежно придется переселять или пытаться развивать там принципиально иные производства.
Да что там моногорода — фактически весь российский Дальний Восток находится на положении монорегиона с хроническим и почти безнадежным отсутствием достаточного количества рабочих мест при географической оторванности от «большой земли» и 70% ветхого жилого фонда.
Еще с советских времен в России сохраняется и только нарастает даже более общая, чем загибающиеся моногорода, проблема заброшенных территорий. Причем это не только географически удаленные населенные пункты или деревни, где старики умерли, а молодежь подалась в ближайшие города в поисках пропитания. Это и множество небольших городов в Центральной России. Решать эту проблему может и должно только государство, разумеется, привлекая себе в помощь и частный бизнес.
В России даже в «сытые нулевые» власть палец о палец не ударила, чтобы на текущие рекой нефтедоллары развивать инфраструктуру моногородов, сферу услуг, диверсифицировать тамошнее производство.
Эту проблему государство даже не артикулировало — моногорода были предоставлены сами себе и всплывали в сводках новостей только в связи с из ряда вон выходящими криминальными проявлениями. Такими, например, как нашумевший погром кавказцев в карельской Кондопоге — тоже городе с крайне ограниченным количеством рабочих мест и практически одним крупным предприятием, целлюлозно-бумажным комбинатом.
Между тем спасение или развитие моногородов — в идеале не авральная операция, а обычная государственная практика. Одна из ключевых задач любой государственной власти — пропорциональное и комплексное развитие всей территории страны.
Дисбаланс в развитии регионов не удается преодолеть большинству стран. Но мало где, как в России, эта несбалансированность достигает таких масштабов: у нас 80% всех денег сосредоточено в столице, а значительная часть провинции не имеет дорог, нормальных больниц.
Не говоря уже о негазифицированности тысяч населенных пунктов в стране, занимающей первое место в мире по добыче газа.
Поэтому действия российского государства по отношению к моногородам, причем независимо от наличия или отсутствия глобального экономического кризиса и акций протеста их жителей, станут важнейшим критерием определения дееспособности власти. Власть, которая смело берет на себя финансовое обеспечение чужих территорий вроде Южной Осетии с Абхазией, просто обязана научиться управлять своими.
