Цивилизация
Есть ощущение, что в условиях иммунитета от уголовного преследования представителей республиканских и муниципальных властей всех возможных видов, многолетней системы подковерных сдержек и противовесов, сделок и балансов, а также на фоне резкого сокращения активности молодежных группировок (по причине массовой отправки за решетку) правоохранительным органам в Татарстане явно нечем себя занять.
Борьбы за влияние между ними давно нет, раскачивать лодку из политического папье-маше никто особо не желает. Ключевые фигуры президента, прокурора и министра внутренних дел остаются неизменными с начала 2000-х.
Последний подковерный дестабилизатор политической жизни — мэр Казани Камиль Исхаков — пару лет назад выслан за пределы сначала малой (полпредом президента России на Дальний Восток), а потом и большой родины (представителем России в организации «Исламская конференция»).
Варяги — начальник местного ФСБ и военком — сильно диспозицию не меняют и на погоду не влияют. Даже битва за должность руководителя управления минюста, длившаяся более двух лет, татарам отдана: после недолгого странного размещения на нем половиной туловища начальника марийского управления здесь воцарился старый, проверенный кадр — милицейский генерал Наиль Сафиуллин.
В 2007 году в отставку был отправлен бывший руководитель управления Росрегистрации по Татарстану, и за этот пост, ведающий всеми вопросами регистрации собственности в республике, между Казанью и Москвой началась сильнейшая подковерная борьба. Вопрос был настолько принципиален, что на время переговоров исполнять обязанности начальника татарской Росрегистрации поставили действующего начальника марийского управления Владимира Бушкова — случай нечастый.
В 2008 году из полномочий Росрегистрации выпала функция регистрации и контроля, переданная воссоздаваемым территориальным управлениям Минюста, которое в Татарстане и занял генерал Сафиуллин. Ранее он долгое время возглавлял Казанский юридический институт МВД России. Начальник же республиканской Росрегистрации не утвержден до сих пор.
Федералы оказались не в силах свалить со своего трона даже начальника соседней Башкирии — Муртазу Рахимова, несмотря на многолетние титанические усилия по расшатыванию местной системы. Финансовый кризис и вспыхнувший заново Северный Кавказ отложили укрепление вертикали до лучших времен, и все региональные элиты с чувством глубокого морального удовлетворения следили за полетом Москва — Уфа — Москва миротворца Владислава Суркова. Индульгенция Рахимову была продлена. Чуть ранее на свое 70-летие подобный подарок из рук Владимира Путина получил и Минтимер Шаймиев.
В отсутствие пищи желудок начинает переваривать сам себя.
30 тысяч милиционеров и больше тысячи прокурорских работников Татарстана, остающихся без дела, представляют собой опасную для окружающей среды массу. Мелких воришек, наркоманов и взяточников слишком мало, чтобы поддерживать весь механизм в тонусе.
Отсюда увлеченное до азарта расследование дела бывшего президентского пресс-секретаря Ирека Муртазина, «похоронившего» у себя в блоге по ошибке Минтимера Шаймиева год назад. Следователь по особо важным делам татарского следственного комитета Станислав Столяров, на веселье коллегам, раздул из дрозофилы здорового, на несколько томов, слона. Как в некоем зазеркалье, видимо поддержки темы для, президент Татарстана, особо доселе не замеченный в приверженности к процессуально-правовым ценностям, обеспечил собственную явку в судебное заседание для допроса в качестве потерпевшего. И, судя по аудиозаписи показаний, получил вполне осязаемое удовольствие от своей роли in thе Murtazin Show.
Это в середине 2000-х годов органы были увлеченно заняты делом — массовой посадкой казанской, челнинской и нижнекамской братвы. Контора писала, выслуга шла, звезды на погоны падали, оставляя приятное чувство честно выполненного долга.
На смену кампании борьбы с бандитизмом пришла антикоррупционная волна. Вот тут республиканским правоохранителям пришлось сложно. Ибо нет в Татарстане коррупции. Лично президент республики инициировал исследование этого явления, пригласив видного либерала Георгия Сатарова. Затем принял президентскую программу противодействия коррупции и создал антикоррупционный совет. В него вошли те, кто по служебному и общественному долгу обязаны ей противостоять, — представители правоохранительных ведомств и даже руководитель заметного в республике и за ее пределами Казанского правозащитного центра. Задача была поставлена профилактическая — уничтожать зло в зародыше. В итоге
пока по стране и в столице на скамью подсудимых отправляются генералы, полковники, министры, их замы и прочие чиновники класса А, B и C, в Татарстане особо похвастаться нечем.
С величайшим трудом прокурорское следствие тянет через суд уголовное дело второго за всю новейшую историю главы районной администрации. За десять последних лет под следствие попали всего четыре полковника милиции, правда, осуждены только двое. Один начальник милиции сельского района в 2003 году — за незаконное присвоение нефтепродуктов на 30 тысяч рублей. Второе дело, уникальное для республики: замначальника управления по налоговым преступлениям министерства осужден аж на 8 лет за крупную взятку. Дело настолько выбивающееся из многолетнего контекста, что порождает скорее больше вопросов, чем дает ответы.
Третье дело — ныне милицейского генерала Фаяза Шабаева, который в 2003 году, будучи начальником Советского РУВД Казани, дал поручение подчиненному захватить помещение под отдел районного ГАИ у одного из коммерсантов. По версии следствия, подчиненный рьяно исполнил приказ, избив при этом владельца здания. Уголовное дело было прекращено, а через месяц Шабаев переместился в кресло начальника казанской милиции. Еще через четыре года вместе с Камилем Исхаковым он «пошел за генералом» (на профессиональном сленге — на генеральскую должность для получения генеральского звания) на Дальний Восток.
Четвертое полковничье дело, единственное свежее, — бывшего теперь уже начальника Тукаевского РОВД, год назад, говоря словами следствия, «превысившего должностные полномочия с применением насилия». По делу проходят пять потерпевших — работяги из его родной деревни, которым он кроме насилия еще и грозил оружием. Простейшее с точки зрения доказательства дело — следователь за два месяца, с августа по октябрь 2008 года, собрал все улики — скоро год не может преодолеть узкое место — уйти наконец в суд. Ни жесткая позиция избитых рабочих, ни пошедший на принцип их хозяин — местный бизнесмен, ни слово главы следственного комитета Владимира Киршина, ни указание прокурора Кафиля Амирова, ни принявшие на себя милицейский удар казанские правозащитники и адвокат потерпевших Ирина Хрунова не могут сломать сопротивление.
Можно представить, какое противодействие встречает информация граждан о незаконных действиях чиновников высокого ранга. Куда с ней идти человеку? Где можно встретить — нет, не понимание, а деятельное участие? Управление ФСБ в Татарстане не может похвастаться ни единым громким уголовным делом против местного чиновника. Окружные структуры — отдел Генпрокуратуры, Следственного комитета, главк МВД России, его управление собственной безопасности — обломали себе зубы об уже упомянутую Башкирию. В Татарстане они за все семь лет существования не запомнились ничем.
Как будто нет в республике уполномоченного по правам человека. В Самаре, Екатеринбурге, Перми активнейшие дамы на этих постах оказывают заметное влияние на местную картину власти, их принципиальная позиция нередко приводит и к уголовным делам, и к отставкам. Не слышно в Татарстане и о работе республиканской общественной палаты.
Компрессия, говоря словами Пина из «Смешариков», растет, однако. По теме дедовщины, унижений в детских садах, больницах, милиции в последние пару лет часто стал мелькать Казанский правозащитный центр. Народ потянулся туда за защитой. Юристы и психологи центра, имеющие все до единого опыт работы в правоохранительной системе и знающие ее недостатки, берутся не за каждое дело и выигрывают не все. Однако тем ценнее победы, тем значимее они для пострадавших. 30 осужденных за пытки и коррупцию милиционеров, 10 отправленных на скамью подсудимых за неуставные отношения офицеров и старослужащих, почти 4 миллиона рублей компенсации морального вреда пострадавшим. За этими цифрами сотни дней, проведенных юристами в кабинетах следователей и залах судебных заседаний, столько же написанных документов. Накопившаяся эффективность этой команды из 10 человек оказалась столь высока, что спровоцировала к лету этого года ответную реакцию казенной системы.
Прокуратура, МВД, управления Минюста и налоговой службы вместо летнего отдыха и своих прямых обязанностей взялись со всех сторон окучивать «маленькую, но гордую» группу юристов.
Проверки, обыски, прослушка телефонов, провокации, допросы правозащитников, еще год назад совершенно немыслимые в Казани, стали сегодня реальностью.
Больше месяца целое управление по налоговым преступлениям в количестве полутора десятков сотрудников разбирает чеки на канцтовары и билеты на автобусы правозащитников. 30 дней целый отдел по делам некоммерческих организаций Минюста проверял одну единственную (!) финансовую операцию Казанского правозащитного центра, не найдя, впрочем, в итоге в ней нарушений.
Работающий с 2001 года Правозащитный центр, получивший в прошлом году престижную международную премию, имеет почти при каждом республиканском ведомстве своего представителя в общественном совете или соглашение о партнерстве, активно формирует общественное мнение по значимым вопросам. Юристы ведут десятки дел жителей республики, пострадавших от действий чиновников.
Обсудив произошедшие в июле в Казани события, за Казанский центр уже вступился Совет по правам человека при президенте России и с десяток международных организаций. На стороне казанских правозащитников выступили и все самые заметные в республике неправительственные организации.
Но факт остается фактом:
общественно-политическая ситуация в Татарстане поменялась. То, что ранее было табуировано, сегодня стало реальностью. Наезды на правозащитников — это отличительные особенности Северного Кавказа и соседней Башкирии, тех республик, от которых Татарстан долгое время отличался заметно большей цивилизованностью.
Легитимность республиканской власти после летних событий для правозащитников и тех жителей республики, кому они помогли, резко снизилась. Восстановить это доверие будет крайне сложно.
