Цивилизация
После бойни майора Евсюкова резко возрос спрос на любую официальную статистику о милицейском произволе. Но найти достоверную информацию оказалось невозможно: она закрыта для общественности. Появляющиеся время от времени в интервью и сообщениях представителей МВД и прокуратуры цифры невозможно анализировать ни в статике, ни в динамике.
Ведомственный учет
Ведомственный учет милицейских нарушений законности (т.н. НЗ) по линии управлений кадров и подчиненных им инспекций по личному составу включает в себя всевозможные проступки, как умышленные (укрыл от регистрации заявление), так и неосторожные (сбил пешехода на переходе), как должностные, так и нет (подрался с соседом), как преступления, так и дисциплинарные проступки.
Общая цифра милицейских нарушений по стране имеет не больше смысла, чем сумма температур всех пациентов больницы, даже если ее поделить на их число.
Естественно, регистрируется лишь самая малая доля происходящего в силу:
1) спускаемых сверху показателей «выявляемости нарушений»;
2) слишком очевидного инцидента (например, утеря табельного оружия, смерть в результате ДТП по вине сотрудника);
3) общественного резонанса (как ни странно, но это часто срабатывает);
4) внутренних разборок, когда «сливают своего» по выдуманному или раздутому поводу;
5) в качестве уступки прокуратуре по возбужденному в отношении милиционера уголовному делу, имеющему судебную перспективу (в прокуратуре тоже свои показатели по привлеченным к уголовной ответственности сотрудникам милиции).
Решение о том, выставлять или не выставлять «карточку НЗ», принимает начальник провинившегося, у которого, понятным образом, в каждом случае возникает конфликт интересов. Этих карточек не должно быть больше, чем в прошлом году. Не должно их быть и больше, чем у соседа. Но при этом чтобы никто другой не смог обнаружить укрытого нарушения. Слишком мало тоже не может быть, поскольку будет бросаться в глаза. И так на уровне района, города, региона, округа и страны в целом.
Каких-либо внутренних причин, нацеленных на фиксацию всех имеющихся нарушений, в МВД России просто не существует. Поэтому учет нарушений законности милиционерами с точки зрения статистической достоверности не выдерживает никакой критики.
Это политика и дипломатия с самого низкого до самого высокого уровня.
Собственная безопасность
Службы собственной безопасности, подчиняющиеся главе милицейского ведомства региона, от него полностью зависимы. Они работают «на заказ» и «по особым поручениям» начальника ГУВД (или регионального министра внутренних дел).
Кроме того, законодательно у управлений собственной безопасности (УСБ) две взаимоисключающие функции: выявление преступлений в рядах сотрудников и их же государственная защита. Известны случаи, когда уголовное преследование милиционеров за пытки силами прокуратуры воспринималось ведомством как основание для осуществления мер госзащиты службой собственной безопасности с выходом на участников процесса.
Традиционно региональные УСБ отчитываются несколькими сотнями получаемых ежегодно обращений от граждан о милицейских нарушениях, из которых подтверждается, по их мнению, около 10%. То ли граждане врут в 9 из 10 случаев, то ли контора плохо работает. Так или иначе,
ежегодно десятки тысяч обращений россиян в эту службу с информацией о незаконных действиях милиционеров остаются без удовлетворения.
Управления собственной безопасности же как форма контроля за милицейской преступностью, а равно и как форма фиксации реальной ее картины неэффективны.
Прокуратура
В органах прокуратуры ведется учет только преступлений (а не проступков), причем с разделением по статьям уголовного кодекса. Специального деления по субъекту — милиционер попался на взятке или директор школы, в милиции задержанного пытали или в колонии осужденного — не ведется. Учетные карточки на уголовное дело заполняют следователи, у которых это не основная работа и которые, естественно, делают это не всегда, не сразу и не полно. Чтобы понять, сколько среди обвиняемых сотрудников милиции, нужно прошерстить за соответствующий год по базе данных всю информацию по конкретной статье кодекса, например «превышение должностных полномочий», и выудить оттуда всех милиционеров. Но если учесть, что в целях «ухода» от учета должностные преступления зачастую квалифицируются как общеуголовные (например, не превышение полномочий с применением насилия, а побои), то достоверность и такой информации становится невелика.
С разводом прокуратуры и следственного комитета и время от времени возникающими между ведомствами противоречиями, учет преступлений также усложнился.
Фактически, к тройке — начальник ГУВД, председатель областного суда и прокурор области, — которая определяла, «сидеть» сотруднику или нет, теперь добавился еще и начальник местного следственного комитета.
Кроме того, прокуратура фиксирует движение по делу только до ухода его в суд. А если судилище заканчивается переквалификацией или оправданием подсудимого, в прокурорской базе данных это уже не отражается.
Судебная статистика
Своя статистика ведется и судами, точнее Судебным департаментом при Верховном суде России и его управлениями в регионах. Там тоже автоматического учета осужденных и оправданных по месту работы не ведется. И
для недавнего заявления председателя Верховного суда России Вячеслава Лебедева о том, что среди взяточников больше всего милиционеров и медработников, кому-то в Судебном департаменте пришлось не один день покопаться в базах. И то этого хватило только для общей фразы «больше всего», без цифр и их оценки.
В итоге получается, что объективной картины о состоянии дел с милицейским произволом в стране просто нет, причем не только у общественности, но и у самой власти. Произносимые начальниками цифры — 2500 милиционеров осуждено за такой-то год, 4500 милиционеров привлечены к уголовной ответственности за другой год, 17 000 нарушений законности милиционерами допущено за третий год — не говорят ни о чем даже погруженному в специфику проблемы человеку. А много это или мало, а что включено в цифры, а как было в прошлом году, а где можно убедиться своими глазами, что мысль произнесенная не есть ложь? Отсутствие ответов на эти вопросы и позволяет говорить, что милицейский произвол в стране не контролируется ни властью, ни обществом.
Вместо эпилога
Около двух недель назад высшие действующие и бывшие милицейские начальники провели в Москве обсуждение ситуации с поднявшейся в прессе волной негатива о милиции. Перед собравшимися отчитывался начальник департамента собственной безопасности МВД России Юрий Драгунцов. Встреча была закрыта для той же самой прессы, посему и в этот раз данные официальной статистики милицейских нарушений оказались недоступны общественности.
О чем говорил собравшимся начальник департамента собственной безопасности, остается только предполагать. Но одним из озвученных результатов встречи стало решение провести совместный выезд депутатов Госдумы и сотрудников департамента в Курск. Почему вдруг Курск? Видимо, потому, что уволенные недавно в связи с московским инцидентом генералы милиции начальник ГУВД Москвы Пронин и его зам по кадрам, а также их близкий друг полковник милиции Валерий Евсюков и его теперь широко известный сын Денис были представителями «курской группы» в московской милиции.
И, возможно, главной темой обсуждения милицейских генералов 11 июня был не зашкаливший уровень милицейского произвола и даже не попытки «врагов» расшатать систему МВД, а судьба освободившегося кресла главного милиционера Москвы.
