Цивилизация
Как и почти девяносто лет назад, над проблемой Нагорного Карабаха вновь витает отчетливый запах энергоносителей в сочетании с турецким духом.
Правда, на этот раз пахнет больше газом, нежели нефтью, ради которой Советская Россия не стала в 1921 году ссориться с новоиспеченным Советским Азербайджаном и отдала ему в подчинение Нагорный Карабах. Что, собственно, и предопределило сегодняшнее противостояние между Ереваном и Баку.
Впрочем, и турецкий букет изменился по сравнению с 1921 годом, когда Москва под диктовку Анкары перекроила Закавказье в ее пользу главным образом за счет армянских земель.
Сегодня Турция претендует не на территории, а на роль региональной державы, стремящейся использовать Закавказье как плацдарм для расширения своего геополитического влияния.
Россия, кажется, по-прежнему убеждена, что является хозяйкой положения на Южном Кавказе. Возможно, потому ее поведение в этом регионе особенно ярко напоминает о главном недостатке американского президента Джеральда Форда, который, по утверждениям современников, не был способен одновременно шагать и жевать жевательную резинку.
В этой ситуации было бы полезным задуматься, какие конкретные цели преследует Москва, ни с того ни с сего провозгласившая себя монопольным модератором армяно-азербайджанского конфликта.
Если рассматривать эту задачу с точки зрения элементарной логики и здравого смысла, то она выглядит почти неразрешимой. Предположим для начала, что после августовского расчленения Грузии Россия вознамерилась таким способом продолжить укрепление своих геополитических позиций на Южном Кавказе. Однако совершенно очевидно, что,
«наказав» президента Саакашвили, Москва существенно и надолго осложнила положение своего единственного «стратегического союзника», каковым считается Армения.
Действительно, если до августовской войны — точнее, до «винно-боржомной» блокады Грузии — Ереван еще мог в той или иной степени надеяться на возобновление железнодорожного сообщения с Россией через Абхазию, то сегодня эта надежда исчезла полностью вместе с надеждой Армении на увеличение товарооборота с РФ. Другими словами, внешняя торговля Армении стала еще более зависимой от той же Грузии и от Ирана. А если к этому добавить, что зыбкая перспектива открытия ее границ с Турцией, в свою очередь, зависит от собственной игры, которую Анкара с недавних пор активно ведет в регионе, можно будет сказать, что нынешняя ситуация на Южном Кавказе существенно ослабляет позиции Армении и, в первую очередь, ее безопасность.
На прошлой неделе Турция и Армения создали сенсацию-однодневку, объявив, что им удалось согласовать «дорожную карту» в переговорном процессе по нормализации двусторонних отношений. Министры иностранных дел этих стран даже специально подчеркнули в совместном заявлении, что проблема Нагорного Карабаха не включена в условия этой нормализации. Сам Барак Обама приветствовал эти «исторические и отважные шаги», что немедленно дало некоторым отечественным экспертам повод заговорить об их «антироссийской направленности». А спустя несколько часов турецкий премьер Реджеп Эрдоган вернул все на свои места, заявив, что реализация «дорожной карты» возможна для Турции только в том случае, если этот процесс будет «строго параллелен» урегулированию карабахской проблемы в соответствии с интересами Азербайджана. Так что зря грешили на «руку Вашингтона».
Турция действует в Закавказье без оглядки на Обаму, который не осмеливается даже произносить слово «геноцид», чтобы не обидеть Анкару. И уж тем более без оглядки на Россию, которую она рассматривает лишь как своего конкурента в борьбе за влияние в регионе и за прикаспийский газ.
Такой контекст во многом, если не по существу, объясняет внезапную готовность азербайджанского президента Ильхама Алиева принять, но теперь уже с подачи Москвы, принципы карабахского урегулирования, рекомендованные еще в 2006 году Минской группой ОБСЕ. Эти принципы, напомним, включали отказ от использования силы; вывод армянских войск с территорий Азербайджана, прилегающих к Нагорному Карабаху; определение временного статуса для Нагорного Карабаха и взаимные обязательства в части проведения голосования по окончательному статусу Нагорного Карабаха после возвращения туда перемещенных лиц — азербайджанцев.
В рамках своего визита в Москву, состоявшегося в середине апреля, президент Алиев с беспрецедентным миролюбием охарактеризовал позицию своей страны по Нагорному Карабаху, в которой, по его словам, «находит свое отражение и безопасность тех людей, которые там сейчас живут и будут жить; находят отражение и вопросы местного самоуправления Нагорного Карабаха; находят отражение и вопросы восстановления территориальной целостности Азербайджана». Он подчеркнул, что «решение о статусе Нагорного Карабаха может быть отложено на неопределенное время» при условии, разумеется, «поэтапного вывода армянских оккупационных войск с территории, которая расположена вокруг административной границы бывшей Нагорно-Карабахской автономной республики». Более того, Ильхам Алиев дал понять, что даже болезненный для Азербайджана вопрос о Лачинском коридоре, который обеспечивает связь Нагорного Карабаха с Арменией, может быть решен к обоюдному удовлетворению. Но при этом он категорически заявил: «Азербайджан никогда не будет участвовать в процессах, которые бы предполагали механизм юридического отделения Нагорного Карабаха от Азербайджана. Это наша однозначная позиция». Объяснение относительной покладистости азербайджанского президента может быть только одно: в обмен на его готовность принять условия урегулирования Москва пообещала ему нечто весьма и весьма существенное. Но об этом чуть позже, а пока ограничимся констатацией очевидного:
любой позитивный сдвиг, пусть и промежуточный, в проблеме Нагорного Карабаха будет воспринят — и это уже отмечают многие российские эксперты — как личный политический успех и Дмитрия Медведева, и Ильхама Алиева.
Беда лишь в том, что этот же «позитивный сдвиг» станет, скорее всего, политической катастрофой для Сержа Саргсяна, как, впрочем, для любого армянского президента, который осмелился бы пойти на такую уступку. Напомним, что в свое время именно готовность Левона Тер-Петросяна освободить азербайджанские территории, прилегающие к Нагорному Карабаху, без четкого определения его статуса стоила ему президентского поста.
Если отбросить чисто эмоциональные причины неприятия армянами любого решения, которое не предусматривает безоговорочного признания независимости Нагорного Карабаха, то с точки зрения сугубо военной промежуточная формула урегулирования резко ослабляет обороноспособность Нагорного Карабаха. Во-первых, уход карабахской армии с занимаемых ею ныне «буферных» позиций сделает практически беззащитной территорию самого Нагорного Карабаха. А во-вторых, вернувшись в Кельбаджарский район, Азербайджан сможет контролировать не только 80% водных ресурсов, потребляемых Нагорным Карабахом, но и реки Арпа и Воротан, от которых, без преувеличения, зависит жизнеспособность армянского озера Севан.
Другими словами, в этом случае Азербайджан получит абсолютное средство давления на Нагорный Карабах и Армению, навсегда исключающее для них любую возможность оспаривать тот будущий статус Нагорного Карабаха, который пожелает навязать ему Баку. Особенно если учитывать, что в награду за сговорчивость Россия пообещала Армении поправить ее финансовое положение, а вот Азербайджану — российские вооружения.
Отсюда вопрос: во имя чего Россия намерена до такой степени ослаблять позиции своего единственного союзника в Закавказье, действуя при этом — сознательно или бессознательно — в унисон с Турцией? Тем более что она явно не намерена посылать в Нагорный Карабах своих «миротворцев», а паче того, действовать там по «южноосетинскому сценарию», если, не дай бог, Баку вознамерится решить проблему статуса НКР путем военного нажима.
Может быть, Россия поступает так с намерением продемонстрировать Западу, что способна действовать не только силовыми, но и политическими методами в урегулировании территориальных конфликтов? Но такое предположение выглядит попросту смехотворным, особенно если учесть истерику, устроенную Москвой по поводу предстоящих в Грузии учений НАТО. Кстати, с участием, пока еще не отмененным, и Армении, и Азербайджана.
Зато если вспомнить, что российская геополитика сводится в последнее время к почти маниакальному стремлению контролировать все досягаемые источники газа и пресекать любые попытки врагов отвернуть хотя бы струйку газа от российских газопроводов, поведение Москвы становится понятным. Действительно,
при чем тут Армения и Нагорный Карабах, когда нужно срочно уговорить Баку продавать России весь свой газ, отвернуться от «Белого потока» и послать к чертям собачьим проект «Набукко»!
Тем более что Туркмения заартачилась, завела шашни с немецкой газовой компанией RWE AG и норовит повернуть часть своего газового экспорта на юг, минуя российскую территорию. А если, не дай бог, Турция договорится с Азербайджаном и повернет к себе и азербайджанский, и туркменский газ?
Именно поэтому Москва слепо концентрирует все свои усилия на том, чтобы любыми способами расположить к себе Баку в надежде, что Азербайджан станет барьером на пути центральноазиатского газа в Европу. Не обращая при этом никакого внимания на геополитические сдвиги, уже обозначившиеся на Южном Кавказе.
Бездумность российской политики в этом регионе особенно заметна в явно неадекватной реакции МИД РФ на объявленную попытку нормализации отношений между Ереваном и Анкарой, которую на Смоленской площади объявили «бессодержательной пиар-акцией». Зачем понадобилась эта «пиар-акция» Анкаре, а главное, Еревану, в российском МИДе предпочли не уточнять. Но если в Москве действительно считают, что между Турцией и Арменией не возможен никакой компромисс, то, спрашивается, с какой стати всего несколько месяцев назад российская дипломатия активно поддержала предложенную Турцией платформу стабильности и сотрудничества на Кавказе, которая по определению предполагала, в частности, нормализацию армяно-турецких отношений?
Впрочем, самым убедительным доказательством того, что Москва действует в этом регионе, «не зная броду», является ее поспешная, если не паническая, попытка перехватить у Анкары инициативу путем срочной организации совершенно не предусмотренной ранее встречи в Праге между Алиевым и Саргсяном 7 мая, на месяц раньше их «исторического» рандеву в Санкт-Петербурге. Если принимать всерьез заявление представителя российского МИДа, эта встреча понадобилась для «обсуждения не согласованных ранее моментов по урегулированию карабахского конфликта». Но, заметьте, ведь еще на прошлой неделе Москва была убеждена, что сумела навязать свою волю и Баку, и Еревану в карабахском вопросе.
Однако, даже несмотря на этот конфуз,
поведение Москвы на Южном Кавказе по-прежнему явно сводится к незатейливому рассуждению. Грузию мы прищучили, Азербайджан век нам будет благодарен за вывод армянских войск из оккупированных районов, Армения и так никуда от нас не денется — с Нагорным Карабахом или без него.
А Турция пусть себе и дальше «бессодержательным пиаром занимается».
Между тем ни Турция, ни Азербайджан ничего не теряют при любом развитии событий. Если президент Саргсян откажется (в частности, из-за уже начавшихся протестов своих граждан и армянской диаспоры на Западе) от реализации «плана Медведева — Алиева — Эрдогана» по урегулированию карабахской проблемы, Армению будет ждать еще более жестокая блокада, последствия которой Россия не в состоянии компенсировать. Что в то же время никак не помешает газовому сотрудничеству между Баку и Анкарой. Если же он уступит в Нагорном Карабахе, соблазнившись перспективой открытия границ с Турцией, то Армению в лучшем случае будет ждать участь некоего «протектората», зависящего от прихотей Анкары.
А если учесть, что упорное нежелание Европейского союза впускать к себе Анкару катализирует уже наметившуюся «ползучую исламизацию» Турции, можно легко представить себе, чем это чревато лет через десять-пятнадцать не только для Армении, но и для позиций России в этом регионе.
Впрочем, если при этом Турция еще и рассорится с Европой, то Москва такому повороту событий будет только рада. Поскольку тогда газопроводу «Набукко» уж точно крышка!
