Цивилизация
Денежные и просто власти уверяли, что это они проводят девальвацию и всем от нее будет после хорошо. Оказывается, что и не они проводили, и хорошего ничего нет от падения курса рубля, а даже напротив.
Курс рубля, не говоря уже о курсах других валют, не подчиняется, как выясняется, указаниям и приказам из Кремля или из ЦБ РФ. Хотя и в Кремле, и в ЦБ уже несколько месяцев что-то бубнят про управляемую девальвацию ради каких-то благ.
На самом деле рубль стал падать к доллару и евро еще до того, как члены правительства РФ и члены администрации президента получили отмашку на употребление слова «кризис» применительно к нашей экономике. Дело в том, что рубль — типичная сырьевая валюта, в чем нет, в общем-то, ничего обидного. Вот австралийская валюта тоже сырьевая, и австралийцы по этому поводу не комплексуют. Между прочим, упала австралийская денежная единица примерно так же, как рубль. Только на том конце земли местный ЦБ не заявлял, что управляет этим процессом. Падает цена на сырье — падает сырьевая валюта. Закон экономики. Соответственно, австралийские денежные и прочие власти не заявляли с гордо поднятой головой, что регулируют падение. И не тратили на это пару сотен миллиардов скопленных непосильным трудом американских долларов.
Ладно, поверим в лучшие побуждения наших специалистов. Но вот интересно: они уже несколько месяцев внушают нам, как Кашпировский, что счастье уже на пороге, падение рубля поможет встрепенуться российской промышленности.
Прошерстим все сообщения последнего времени — не находится ни одного свидетельства о том, что девальвация помогла той или иной отрасли, тому или иному производству. Заклинание: «падение национальной валюты способствует повышению конкурентоспособности национальных товаров» — не работает. Зато есть примеры совершенного другого воздействия девальвации, чем обещали нам правительственные заклинатели.
Первая крупная известная жертва — «Ижавто». Закупать машинокомплекты для сборки корейской KIA стало нерентабельно. Пять тысяч работников уволены. Аналитики ждут, что будет с ТагАЗом и заводами ОАО «Соллерс», которые тоже работают по аналогичной схеме.
Любимец всех российских властей со времен Политбюро — «АвтоВАЗ» тоже страдает от падения рубля. У него и до планируемой закупки для «Калины» коробки-автомата до 20% деталей — импортные, так что завод не может не повышать цены на машины. Теперь он одновременно получает госпомощь и повышает цены.
Ладно, автомобилестроение. Но изо всех отраслей раздаются стоны, так как все зависят от импорта оборудования ли, сырья ли.
Вот, казалось бы, где возможен рывок отечественного производителя после падения рубля, как не в производстве косметики и парфюмерии! Упали доходы населения, наверняка люди обратят свое внимание на отечественные кремы и масла… Ан нет. Как была доля отечественных компаний на этом рынке объемом более $9 млрд (1/3), так и остается. И хорошо, что еще не упала. Пока. Около 80% сырья, используемого нашими заводами, — тоже импорт. Это значит, что они вынуждены повышать цены на продукцию. При том, что иностранные корпорации имеют гораздо большие возможности для регулирования своих цен, чем наши. Потому что среди примерно 150 российских производителей доминируют мелкие производства, которые и до повышения цен на сырье с трудом выходили на прибыль. А теперь, когда кредит на закупку этого сырья получить невозможно, находятся на грани банкротства.
Настоящая война разгорается на рынке обуви. Минпромторг РФ предлагает ввести заградительные пошлины на ввоз на российский рынок импортной обуви, повысив ввозную пошлину с 10% до 16%. Российской союз кожевников и обувщиков обратился с открытым письмом к премьер-министру Владимиру Путину, в котором просит увеличить импортные пошлины на все виды готовой обуви. Резко против этого выступает Национальный обувной союз, который направил письмо Путину с просьбой не повышать пошлины.
Про повышение — логика понятна. А вот почему против обувщики? Потому что российские производители (их около 100 тысяч человек, которые трудятся в основном на средних и малых предприятиях) на 70% используют импортные обувные заготовки и также зависят от зарубежных поставщиков.
Они говорят, что девальвация рубля и отсутствие доступа к кредитам уже привели к повышению цен на их продукцию. Но повышение пошлин приведет, по их мнению, только к тому, что на рынок хлынет еще больше нелегальной китайской обуви, а конкурировать с продукцией, в цене которой нет вообще никаких налогов и сборов, невозможно.
По данным Росстата, в 2008 году отечественные фабриканты произвели 59,2 млн пар обуви. Внутреннее потребление составило почти 600 млн. пар То есть на 90% население России обеспечивается импортной обувью, преимущественно китайской. И сейчас речь идет не о том, чтобы увеличить долю, но о том, чтобы хоть сохранить 10%.
Вообще, надо учесть, что наши производители конкурируют преимущественно не с товарами из стран зоны евро или доллара, а с китайскими товарами.
Китайцы же уже много лет игнорируют все увещевания американцев и искусно поддерживают низкий курс юаня. С такого рода проблемами сталкиваются на только российские, но и европейские, американские производители. Конкурировать с китайскими товарами вообще практически невозможно, как невозможно было в давние времена никакой армии противостоять монгольским ордам. В связи с чем вряд ли сейчас время лукавить и говорить об управляемой девальвации, о помощи российским производителям путем снижения курса рубля.
Вот почему, к примеру, руководители Национального обувного союза говорят, что в нынешних условиях не стоит тратить силы и энергию на противостояние двух неотъемлемых составляющих обувного рынка — внутреннего производства и импорта. А надо помочь по-настоящему.
Рецепты от бизнеса известны. Лучший способ помочь деньгами — не выделять их по малопонятным мотивам тем или иным компаниям или предприятиям, а изымать меньше, в том числе — через те же налоги.
Не вводить заградительные пошлины, порождая серый и черный импорт, а стимулировать здоровую конкуренцию. Не консервировать отсталые производства неконкурентной продукции государственными финансовыми вливаниями, а тратить эти деньги, например, на развитие инфраструктуры для бизнеса. Не раздувать траты, порождая инфляцию, которая делает невозможным восстановление кредитования, а вводить жесткий режим экономии.
Начать, кажется, можно было бы с отказа от мифотворчества и заклинаний. Все равно ведь придется признавать очевидное.
