Цивилизация
Операция эта осуществляется двумя основными путями, причем все происходит словно бы само собой. Под лозунгом спасения фондового рынка государство через госкорпорацию Банк Развития (ВЭБ) начало скупать акции и облигации компаний, поддерживая биржевые индексы и попутно становясь совладельцем этих фирм.
Для начала на эти цели выделено 175 миллиардов рублей, из которых несколько десятков уже потрачены. Сумма не огромная. Но при нынешних курсах акций и с учетом того обстоятельства, что ВЭБ в качестве главного отныне биржевого игрока эти курсы вполне в состоянии контролировать, огосударствление отдельных, вызывающих специальный интерес участков экономики может сильно продвинуться.
Недаром в РСПП составлена челобитная с призывом если и не отменить эту операцию, так хотя бы изменить ее оператора и сделать саму процедуру более ясной и открытой. Правда, эта мольба вряд ли будет услышана.
Помимо прямого пути огосударствление реализуется и путем косвенным, в конечном счете, даже более перспективным. Массированные кредиты, предоставляемые тем же ВЭБом попавшим в беду банкам и компаниям, надо будет возвращать, и притом на условиях достаточно жестких. Несомненно, что многие из спасаемых таким способом частных владельцев вернуть долги не смогут.
После чего кого-то из них можно будет помиловать, а кого-то нет и совершенно законным порядком забрать их бизнес в казну. Масштабы этого проявятся лишь в следующем году, но, похоже, будут достаточно велики.
Это, так сказать, залоговые аукционы наоборот.
В середине 90-х власти по дешевке отдавали активы первому поколению магнатов якобы в залог, заведомо не собираясь их выкупать. Нынешнее поколение магнатов по дешевке закладывает властям собственные активы, заранее понимая, что далеко не каждому удастся или будет разрешено их выкупить.
Видеть ли во всем этом шаг назад, к социализму? Широкая общественность, кажется, именно это и готова увидеть. И в большинстве своем отнестись с пониманием. Если верить октябрьскому замеру ВЦИОМ, то 50% россиян признают полезной в условиях кризиса национализацию банков. Противоположного мнения держатся 24%. Что же касается национализации крупных предприятий, то ее готовы одобрить еще больше сограждан — 58%, а осудить еще меньше — всего 20%.
Не говоря уже о том, что и на Западе сейчас происходят сходные вещи. По крайней мере, по внешним признакам. Прогоревшие и полупрогоревшие финансовые и нефинансовые учреждения в большом числе переходят под госконтроль.
Но при таком состоянии умов у нас дома, а также и полной возможности ссылаться на внешний опыт
российские власти лозунга национализации не выдвигают, да и вообще избегают этого слова. И не просто избегают. Категорически опровергают.
«Нашей задачей не является, не может быть и не будет огосударствление российской экономики. Расширение присутствия государства в экономической жизни — мера вынужденная и носит временный характер», — так сказал наш премьер, наставляя в Ново-Огарево главных своих министров и финансистов.
Любопытно, что так же и даже практически в тех же самых выражениях оценил настрой наших руководящих кругов и благожелательный британский гость Питер Мандельсон, ведающий в лондонском кабинете как раз вопросами предпринимательства: «У меня сложилось устойчивое впечатление, что, хотя правительство и планирует краткосрочное государственное вмешательство, это не превратится в постоянную черту российской экономики и в будущем участие государства будет минимизировано».
Думается, что Путину и Мандельсону вполне можно верить. С той единственной поправкой, что «присутствие государства в экономической жизни» вряд ли действительно кто-нибудь планирует вскоре обратно «минимизировать». Это «присутствие» было огромным и до кризиса, а менталитет тех, кто у нас принимает решения, просто исключает невмешательство властей в экономику. Но
к чему наши власти действительно совсем не стремятся, так это к тому, чтобы взять на себя ответственность за прямое управление сотнями тысяч наших фирм или хотя бы несколькими тысячами самых крупных из них.
Даже если бы вдруг и возникло желание взвалить на себя этот тяжкий груз, то аппарата, чтобы решить эту задачу, все равно нет. Советская хозяйственная система с ее Госпланом и Госснабом, с ее главками, с ее своеобразной профессиональной этикой и отлаженным механизмом отношений давно развалилась, и нет силы, способной ее возродить.
Сложившиеся в новой России административные структуры охотно разрешают экономическим субъектам жить и работать на собственный страх и риск, а за собой оставляют лишь право стричь их, строить в ряды и, если представляется возможность, передавать их в нужные руки.
Нынешний экономический шторм как раз и открыл множество возможностей такого рода.
Самые разнообразные активы почти без сопротивления идут в единственную у нас спокойную гавань — под крыло государства. Если экономическую ситуацию удастся выровнять, они станут естественным призом управленцев-победителей и будут приватизированы, обретя новых хозяев, заслуживших это право.
Недавно, во времена бума, когда на казенные деньги, казавшиеся тогда неисчерпаемыми, возникали госкорпорации, сверху давалось понять, что когда-нибудь они станут частными предприятиями. Кризис заставил отложить все это до лучших времен, но, когда и если такие времена наступят, волна приватизаций и переприватизаций может стать еще более мощной, чем думалось изначально.
Замечено, что история у нас часто повторяется. Но она никогда не повторяется совершенно одинаковым образом. XXI век внес важные поправки в популярный лозунг девяностолетней давности «отнять и поделить». Сегодня он звучит примерно так: «забрать и переделить».
