Цивилизация
– То, что сейчас происходит в российской экономике, напоминает 1997–1998 годы? В чем отличие?
– Разительные сходства имеются. Прежде всего, это попытка выдать собственные трудности за зарубежные и свалить вину за кризис на иностранцев; мгновенный переход властей от отрицания наличия кризиса как такового к лихорадочному принятию всевозможных мер, далеко не все из которых сколько-нибудь оправданы; отсутствие внятной системной политики и коммуникации с инвесторами, которые теряются в догадках, что власти будут делать дальше и почему. А
основное отличие в том, что в 1997–1998 годах в России был острейший кризис государственных финансов, связанный с неспособностью государства собирать налоги и расходовать средства в соответствии с полученными доходами, а также проводить согласованную экономическую политику правительства и Банка России.
Сегодня картина иная – с государственными финансами, слава Богу, все в порядке; основной же центр кризиса находится в корпоративном секторе. Серия «странных» сделок, которую мы сейчас наблюдаем, только усугубляет негативные впечатления.
Таким образом, как это ни парадоксально,
в 2008 году мы доросли до кризиса корейского образца 1997 года:
коррумпированный авторитарный режим, сросшиеся с госорганами промышленно-финансовые группы (чеболи), безудержные внешние заимствования банков и корпораций, пузыри на фондовом рынке и рынке недвижимости…
– Как вы оцениваете принятые российским руководством в последние дни финансовые решения? Насколько они помогут избежать фатального развития событий? Главный вопрос, который волнует многих: какой инфляционный эффект могут дать колоссальные денежные вливания правительства для предотвращения кризиса?
– Российские власти лечат симптомы, а не саму болезнь, которая только загоняется вглубь.
Что касается конкретных решений, то они хаотичны и не укладываются в какую-либо систему, что позволяет говорить об отсутствии единой политики. Грубейшей ошибкой стало закрытие бирж, лишившее инвесторов на длительный для них период ценовых ориентиров и ликвидности.
Поддержка банковского сектора путем выделения средств на неравной основе конкретным крупным банкам и непрозрачное спасение за счет государственных денег конкретных коммерческих организаций в любой другой стране явилось бы предметом тщательных парламентских и судебных расследований.
Все остальные же участники рынка стали заложниками такой ситуации и будут выкарабкиваться на условиях, которые им предложат более близкие к государственным деньгам структуры и люди. Поддержка же фондового рынка за счет средств налогоплательщиков – вообще за пределами добра и зла, я, честно говоря, думал, что до этого не дойдет. Решение рейтингового агентства Standard & Poor's – снижение прогноза суверенного рейтинга – в этих условиях еще выглядит, как достаточно мягкое.
Я с горечью наблюдаю за тем, как сбываются мои инфляционные прогнозы. Я еще в начале года говорил, что официальная инфляция в 2008 году будет не ниже 15%, а скорее всего, приблизится к 20%.
С учетом стандартного временного лага основные инфляционные последствия «антикризисных мер» будут наблюдаться в конце этого – начале следующего года, и всем нам нужно срочно вновь вспоминать, как жить в условиях высокой инфляции.
– Что именно правительство Путина сделало не так, что усугубило кризис, безотносительно всей политики предыдущих восьми лет?
– Причины нынешнего кризиса лежат не только в экономической сфере и вызваны не только текущими событиями и действиями.
При президенте Медведеве российские власти с еще большим упорством продолжили делать то, что делалось в последние годы под руководством президента Путина.
Я имею в виду разрушение политического пространства, уничтожение основных институтов государства, насаждение нетерпимости к инакомыслию и подавление альтернативных мнений, огосударствление экономики, раковое распространение коррупциогенных схем с участием государственных органов, утрату контроля над государственными расходами и инфляционными процессами, пренебрежение законными интересами граждан и частного бизнеса. В результате последних действий и заявлений российских властей во внешнеполитической сфере, прежде всего в ходе грузино-российского конфликта, был нанесен колоссальный ущерб имиджу России как потенциальному направлению иностранных инвестиций.
Никто из разумных инвесторов не будет вкладывать деньги в страну, противостоящую остальному миру вместе с Никарагуа и ХАМАС.
Добавьте к этому кризисные события на мировом финансовом рынке – и вот вам готовая формула оттока капитала, падения рынков и волны дефолтов в нашей стране.
– В 1998 году кризис почувствовали все, а не только инвесторы на рынке, потому что рухнула банковская система, произошла девальвация рубля и выросли цены. Каковы риски сейчас? Насколько способна справиться с кризисом банковская система, учитывая беспрецедентную помощь Минфина трем системообразующим банкам? Велики ли риски девальвации рубля по отношению к доллару и евро и роста инфляции? И, наконец, высока ли опасность краха нефинансового сектора экономики?
– Если иметь в виду серьезный всплеск инфляции, то сейчас кризис уже чувствуют все, а не только инвесторы. А ведь инфляция будет еще выше.
В банковском секторе основная проблема не столько в недостатке ликвидности, сколько в том, что он в условиях коррупции и недоверия к контрагентам и политике государства перестал нормально функционировать. В свою очередь, нормальные механизмы централизованного рефинансирования не работают, поэтому средства закачиваются в банковскую систему Минфином и канализируются через приближенные к государству банки. Эта операция не решает никаких проблем банковского сектора, кроме, может быть, проблем самих этих банков. Снижение норм резервирования оказало поддержку всем остальным кредитным учреждениям, но насколько ее хватит, сказать сложно. Пока серьезные риски девальвации не просматриваются, но если в дополнение к уже сделанным шагам будут приняты новые решения, разрушающие макроэкономическую стабильность, то я бы не исключил даже ослабления национальной валюты.
Самое плохое для нефинансового сектора экономики – конец эпохи дешевых кредитов и соответствующее снижение спроса. Возможны серьезные затруднения в капиталоемких отраслях и там, где предприятия не могут рассчитывать на собственные источники финансирования. Судя по экстренному снижению экспортных пошлин, трудности с текущим финансированием испытывают даже нефтяники, и масштаб общих проблем, видимо, ясен.
– Как бы вы оценили успешность вложения стабфонда в американские госбумаги с учетом падения американского рынка? Остается ли стабфонд панацеей?
Конечно, давно следовало направить часть накопленных резервных средств в развитие экономической базы – инфраструктуры. Однако при нынешнем состоянии государственных институтов и коррупции, как признают сами чиновники, ничего построено быть не может – все будет в лучшем случае потрачено неэффективно, а в худшем – разворовано. Поэтому
хранение денег в иностранных государственных ценных бумагах – это наиболее надежная мера по сравнению с доступными альтернативами. Не в российский же фондовый рынок эти общенациональные сбережения вкладывать.
Я до сих пор считаю правильным решение, принятое моим правительством о формировании Стабфонда, – оно позволило накопить серьезный резерв для борьбы с кризисами, подобными нынешнему. Конечно же, стабфонд – не панацея, в случае продолжения неправильной политики он может быть растрачен впустую за пару лет.
– Чтобы вы делали в нынешней ситуации, если бы возглавляли правительство?
– Мы подошли к моменту, когда простых решений уже нет, поэтому нынешним властям нельзя позавидовать. Но именно их руками разрушены практически все нормальные механизмы разрешения финансово-экономических проблем и формирования политической поддержки этих механизмов.
Я бы начал с формирования конкурентной политической среды и восстановления функционирования всех общественных институтов, без которых немыслимо современное общество, – свободных СМИ, независимого суда, небутафорских политических партий и, что самое главное, свободных и честных выборов. Не думаю, что нынешние власти на это способны, но без этих первоочередных мер любая победа над финансовым кризисом будет временной и пирровой.
– Считаете ли вы, что экономический кризис перерастет в политический?
– После кампаний по назначению Думы и президента мы живем в обстановке непрекращающегося политического кризиса, одним из проявлений которого служат финансовые пертурбации, которые уже начали сказываться на состоянии экономики в целом. Поэтому можно говорить лишь о возможном обострении этого политического кризиса в результате последних событий на рынках. Безусловно, такое обострение вскоре последует.
