Цивилизация
Генеральный прокурор, посещая недавно следственный изолятор в Ногинске, в очередной раз высказался о том, что сажать надо меньше. Юрий Чайка покритиковал судей, за то, что они почти всегда соглашаются со следователями, требующими ареста подозреваемых и обвиняемых, и сообщил, что уже проинформировал председателя Верховного суда РФ о необходимости изменения такой практики.
Примерно в те же дни Владимир Радченко, бывший председатель Верховного Суда страны, опубликовал статью, в которой также призывал сажать поменьше. Имея больше возможностей изложить свои аргументы, чем Генеральный прокурор в процессе осмотра СИЗО, Радченко писал не только об избыточном использовании ареста, но и о том, что слишком много людей в нашей стране каждый год приговариваются к лишению свободы.
По объективным данным криминальная активность в обществе снижается, а число граждан, лишенных свободы, наоборот, растет.
Увеличение же численности тюремного населения влечет за собой массу негативных социальных последствий.
Если из выступления Генерального прокурора следовало, что ответственность за численность тюремного населения несут судьи, то, по мнению Радченко, основная причина – неоправданно строгое уголовное законодательство. Ряд деяний, которые можно было бы рассматривать как административные нарушения, закон называет преступлениями. Минимальные наказания за ненасильственные преступления слишком строги, а некоторые преступления необоснованно отнесены к категории тяжких. Среди проблем названо и отсутствие законодательных положений о досудебном урегулировании конфликтов, и нечетко сформулированные основания для условно-досрочного освобождения.
Сложно не поддержать призыв Генерального прокурора уменьшить число арестов. Также невозможно не согласиться с доводами бывшего судьи Верховного суда о необходимости смягчить законы. Тем не менее, проблемы уголовного правосудия нуждаются в более детальном анализе.
Во-первых,
негативные социальные последствия избыточной борьбы с преступностью не ограничиваются числом лиц, отправленных за решетку. Уголовное преследование само по себе способно серьезно подмочить репутацию человека, привести к потере работы и так далее.
Кроме того, расследование преступлений, предполагающее обыски, прослушивание, изъятие имущества и другие меры, нередко влечет за собой ограничение прав, причем не только прав подозреваемых и обвиняемых, но и других людей. Если уголовное преследование недостаточно обоснованное или ведется с нарушениями, эти ограничения перестают быть оправданными. Во-вторых, есть сомнения в том, что проблемы уголовного правосудия можно свести к излишней жесткости уголовного кодекса и к недостаточно строгому отношению судей к ходатайствам об аресте.
Дело в том, что результаты деятельности системы уголовного правосудия (в том числе, и количество людей, отправляемых за решетку) зависят не только от содержания уголовного закона, но и от устоявшейся практики работы и судебных, и правоохранительных органов: милиции, прокуратуры и пр. А практика их работы организована таким образом, что постоянное увеличение числа лиц, подвергаемых уголовной репрессии, только поощряется. Например,
система отчетности подразделений МВД, введенная в действие в ноябре 2002 года, требует от подразделений милиции выявлять и регистрировать большее число преступлений каждый отчетный период, а также увеличивать число раскрытых преступлений.
Кроме того, эта же система отчетности требует, чтобы милиция привлекала к уголовной ответственности все большее и большее число граждан, и добивалась от судов, чтобы как можно меньше из этих граждан были оправданы. От этих показателей зависят премии, поощрения и служебный рост конкретных сотрудников правоохранительных органов. В такой ситуации удивляться росту числа граждан, привлеченных уголовной ответственности, несмотря на регистрируемый экспертами спад преступности, не приходится.
К тому же арсенал средств, которыми сотрудники правоохранительных органов могли бы воспользоваться для раскрытия преступлений и выявления виновных, не столь велик. В последние годы МВД стремилось улучшить материальное обеспечение правоохранительной деятельности, расширить сеть лабораторий и экспертных учреждений, необходимых для получения доказательств, внедрить информационные технологии и пр. Однако, как можно заключить из сообщений Министра внутренних дел необходимый уровень ресурсного обеспечения пока не достигнут.
В ситуации, когда раскрывать преступления и доказывать виновность надо, а возможности сделать это ограничены, возникает большой соблазн достичь результата за счет отказа от соблюдения прав тех, кто попадает в орбиту уголовного правосудия.
Как это может выглядеть, на практике демонстрирует дело Сергея Ляпина, о котором недавно сообщил Комитет против пыток.
Сергей Ляпин, был задержан в гаражном кооперативе и доставлен в ОВД Володарского района Нижегородской области. Там Ляпин признался в нескольких кражах из гаражей. Через сутки после задержания состояние здоровья Ляпина резко ухудшилось, и сотрудники милиции доставили его в травмпункт. Врачи нашли у него сотрясение головного мозга, кровоподтеки на лице и теле, а также рубцы на кистях рук. Ляпин был отправлен на лечение в больницу по месту жительства. Сам Ляпин утверждал, что травмы, которые были обнаружены у него врачами, возникли в результате пыток. По его словам, сотрудники милиции, желая добиться признания в преступлениях, били его и подключали ему к пальцам электроток. К слову, судебно-медицинский эксперт не исключил, что рубцы на руках у Ляпина могли возникнуть в результате воздействия электротока.
Одновременно с разбирательством уголовного дела по обвинению Ляпина в кражах, проводилась проверка его жалобы на насилие со стороны сотрудников ОВД. Подразделение следственного комитета при прокуратуре, проверявшее жалобу, решило, что в действиях сотрудников ОВД нет признаков преступления, и отказало в возбуждении уголовного дела и дальнейшем расследовании.
Отказ в возбуждении уголовного дела был обжалован в суд. В жалобе говорилось, что во время проверки жалобы Ляпина он сам, врачи, которые его лечили, и прочие свидетели опрошены не были. Причин возникновения синяков, рубцов и прочих телесных повреждений следственный комитет искать не стал. А главным основанием для отказа в возбуждении уголовного дела стали объяснения самих сотрудников ОВД.
Дзержинский городской суд Нижегородской области, куда поступила жалоба на отказ в возбуждении дела, отказался рассматривать изложенные в ней аргументы. По мнению Дзержинского суда, аргументы, касающиеся качества проверки жалобы на пытки, могли стать предметом разбирательства в рамках судебного рассмотрения вопроса о том, совершал ли Ляпин кражи. Следовательно, рассмотрев их сейчас, суд повлиял бы на оценку доказательств виновности Ляпина. Интересно, что констатировав отсутствие у себя компетенции рассматривать доводы жалобы, Дзержинский суд счел возможным признать ее необоснованной, а решение об отказе в возбуждении уголовного дела по факту пыток – законным.
Если отвлечься от юридической терминологии и представить себе последствия такого судебного решения,
получается, что в расследовании жалоб на пытки (даже если эти жалобы подтверждены медицинскими документами) следует отказывать, если такое расследование может подорвать доказательную базу обвинения. А это в свою очередь означает, что пытать с целью получения признательных показаний можно.
Надо сказать, что дело по обвинению Ляпина в кражах было рассмотрено Володарским судом Нижегородской области и прекращено за примирением сторон. Было учтено, что Ляпин ранее не судим, что у него пятеро детей, а вменяемые ему преступления не относятся к категории тяжких. То есть, дальнейшую уголовную репрессию к Ляпину применять не стали, но и разбираться с издержками уголовного преследования в виде пыток не сочли нужным.
Пример этого дела позволяет строить предположения о том, к чему может привести смягчение уголовных законов без принятия мер по изменению практики работы правоохранительных органов. Не исключено, что показания выбивать и допускать другие нарушения в ходе уголовного преследования будут, но сажать пострадавших от таких нарушений в тюрьму станут реже. Интересно, будут ли граждане согласны с таким вариантом гуманизации системы уголовного правосудия.
Автор- юрист Института «Право общественных интересов»
