Цивилизация
О том, что «Украина – следующая», в национальных СМИ пишут сегодня многие вчера еще вполне спокойные аналитики. История между тем учит, что
пока страны или народы считают столкновение немыслимым, это само по себе служит стабилизирующим фактором. И наоборот, когда к нему начинают готовиться, механизм эскалации бывает трудно остановить.
В 90-е годы представить себе срыв сторон в вооруженную конфронтацию не мог практически никто, хотя горячих слов в адрес друг друга хватало и тогда. И не только потому, что у России было не так много ресурсов – армия была многочисленней, а газовый вентиль находился все там же. Но ощущение исторической, культурной, человеческой близости с Украиной было гораздо сильнее, что на политическом уровне выливалось в мечты о реинтеграции, а на индивидуальном – в предпочтение дружественных отношений, пусть другая сторона этими чувствами периодически умело пользовалась.
В 2001 году, когда в контексте объявленного Россией курса на прагматизм в отношениях с соседями и европейский выбор Владимир Путин совершил визит в Киев на празднование десятой годовщины украинской независимости, политологи единодушно превозносили тот факт, что при распаде СССР удалось избежать югославского сценария — как тогда казалось, навсегда. И даже в 2003 году, когда на острове Коса Тузла в ответ на строительство Россией дамбы в Керченском проливе появились украинские пограничные подразделения, которых там раньше не было, никто не сомневался, что до стрельбы не дойдет.
Сегодня настроения совсем другие, и этому вряд ли стоит удивляться. Российское общественное мнение, как показывают опросы, не примирилось с утратой Крыма и Севастополя и все еще страдает от фантомных болей. На Украине же, в свою очередь, в жизнь вступает поколение, для которого Конотопская битва между русскими и украинцами – речь не идет о реальном значении этого события или мифах вокруг него, а лишь о «списке» сторон – выглядит уже абсолютно так же естественно, как и поведение Мазепы, вместе со шведами шедшего против «москалей».
И сценарии конфликта уже написаны.
Предполагать, что в Украине не найдется подразделений, готовых попытаться силой выполнить указы президента Виктора Ющенко об ограничении передвижений кораблей Черноморского Флота, было бы ошибкой.
Полагать всерьез, что Черноморский Флот будет им подчиняться, абсурдно с военной, политической и психологической точки зрения. При этом у российского президента возможностей уступить в данном вопросе нет никаких, если он хочет сохранить уважение офицерского корпуса.
Но даже если все временно рассосется – Ющенко все еще может отозвать указы как юридически несостоятельные без особой потери лица, в особенности если удастся перезапустить переговоры о статусе сил – в долгосрочном плане проблема остается. В Крыму проживает большое количество российских граждан, которым, по нынешней логике, может потребоваться вооруженная защита в случае насильственных действий против них или провокаций против объектов флота. Таковые могут быть организованы – не важно кем, если Киев попытается добиться ускоренного вывода ЧФ из Севастополя.
Из подробного обсуждения этих сценариев формируется достаточно весомая линия аргументации, согласно которой Украина должна либо срочно вступать в НАТО, либо готовиться к отражению агрессии самостоятельно, увеличивать военный бюджет и наращивать потенциал. Кстати, в 90-е годы доказательные объяснения, что членство в блоке дешевле самостоятельной обороны, помогли сделать сторонниками вхождения в НАТО довольно многих граждан стран Центральной Европы.
Так или иначе, вследствие российско-грузинского конфликта перед Украиной вырисовываются две новых перспективы.
Во внутриполитическом плане возникла принципиальная возможность проведения следующих президентских выборов по национально-мобилизационному сценарию.
Это единственный путь, пойдя по которому Виктор Ющенко может выиграть. Если нация в опасности, стране нужен лидер — идеолог независимости, а не прагматик. А то, что она в опасности, докажет видеоряд с кадрами из горящего Гори, как в 1995 году кадры похорон российских солдат, погибших в Грозном, убедительно демонстрировали жителям Украины преимущества собственной государственности. И не случайно отмалчиваются сегодня и Юлия Тимошенко, и Партия регионов. В символике войны важна фигура верховного главнокомандующего.
Что касается внешней политики, то, как представляется, возросла, а не уменьшилась, вероятность предоставления Украине западных гарантий безопасности.
У Киева появились новые доводы, которые, в отличие от грузинского случая, накладываются на не вызывающий сомнений нигде на Западе мирный характер украинской политики.
Речь не обязательно идет о НАТО. Плана действий по присоединению к блоку Украина в ближайшем декабре может и не получить. Не говоря уже о более традиционных экономических и финансовых соображениях, у ряда членов альянса на это просто не хватит духу. Расширять НАТО было легко, пока выданные авансы безопасности никто не собирался проверять, но после Цхинвали эти авансы перестали быть бумагой. С другой стороны, Бжезинского тоже все читали. Одно дело иметь дружественную Украину в формально «серой зоне» безопасности, и совсем другое – внутренне согласиться на восстановление советских геополитических рубежей. Поэтому пока силу очередного «сигнала» предсказать трудно. Но в любом случае ПДЧ – еще не членство.
Скорее, глядя на то, как стремительно разваливаются остатки российско-американского взаимопонимания, нельзя исключать принятия Вашингтоном прямых обязательств перед Украиной в области безопасности, например, путем предоставления ей статуса ключевого вненатовского партнера США или каким-то другим юридическим способом. Как вариант, может быть создана «коалиция желающих» из нескольких восточно-европейских стран, своего рода «НАТО-бис», но обязательно с американским участием. Администрация Буша вряд ли успеет осуществить такое начинание, но в нем может быть вполне заинтересован Джон Маккейн. Стратегия не оптимальная, зато относительно простая в осуществлении, оставляющая России минимальное пространство для воздействия через европейцев, а главное – не требующая одобрения на внутриукраинском референдуме.
И в заключение. Во все времена искусством дипломатии считалось умение приобретать друзей. Страна, зажатая между не доверяющим ей Западом и непонятным, но все более требовательным Китаем и оставшаяся во время войны с Грузией в символическом одиночестве даже на постсоветском пространстве, должна об этом задуматься.
Автор — директор российской программы Финского института международных отношений
