Цивилизация
Пока спорили, освободит ли Медведев Ходорковского, новый президент освободил Абрамовича. Так сейчас шутят в Москве. Об избавлении от должности главы Чукотки магнат больше двух лет безуспешно упрашивал Путина. Медведев исполнил его просьбу, не отбыв в президентском кресле и двух месяцев.
Карьера 41-летнего Романа Абрамовича необычна даже для российского олигарха. В 90-е годы — младший партнер Березовского и доверенное лицо в ближнем кругу Ельцина. На финише этой эпохи — один из тех, кто участвовал в выборе преемника для старого президента и сделал правильную ставку.
Чуть позже путинское «равноудаление олигархов» становится для Абрамовича звездным часом. Он помогает изъять у Березовского главное его оружие — телеканал. Сотрудничая с Ходорковским до ареста, он после его ареста срывает почти оформленное уже слияние своей «Сибнефти» с ЮКОСом, а позднее продает «Сибнефть» государственному «Газпрому».
Чем охотнее Абрамович идет навстречу властям, тем шире открываются перед ним все двери. Чем щедрее он отдает, тем стремительнее богатеет. При президенте-грозе олигархов он — самый близкий и симпатичный Кремлю олигарх.
В эпоху господства «питерских» он, не петербуржец, становится самым богатым человеком России. Во времена демонстративного патриотизма и показного аскетизма ему позволено жить в Лондоне, владеть клубом «Челси», радовать публику роскошью своих яхт, а в последнее время осваивать еще и роль мецената, покровителя изящных искусств.
Про графа Нессельроде, человека из ниоткуда, ставшего канцлером при Николае I, наблюдательный современник говорил: «Приняв во внимание быстроту его карьеры, естественно будет представлять его себе человеком блестящего ума, характера повелительного, с сильной и энергической волей. Между тем самые горячие поклонники Нессельроде должны признать, что он не обладал в сколько-нибудь значительной степени ни одним из этих качеств…»
В те годы, когда Березовский рекламировал себя как вершителя судеб страны, Абрамовича не знал почти никто. Потом вспоминали скромного молодого человека, который жарил шашлыки на сановных посиделках и поэтому большинством гостей принимался за повара.
В 1999-м Роман Абрамович стал публичной фигурой. Но за прошедшее с тех пор время не сделал ни одного нешаблонного заявления, ни по одному значимому вопросу не высказал собственного, не похожего на другие, мнения.
Именно в этом и сила Романа Абрамовича — в умении соответствовать обстоятельствам, сливаться с потоком. Наслаждаясь фантастическим богатством, он волей-неволей заметен широкой публике. Но поскольку не прикладывает специальных усилий, чтобы стать еще заметнее, народная враждебность к нему, пожалуй, поменьше, чем к его менее удачливым коллегам-магнатам.
Девяностые годы были временем недолгого и непрочного расцвета олигархов, пытавшихся подчинить себе государственную власть, включить ее учреждения в свои корпорации на правах подразделений. Абрамович полностью использовал открывшиеся возможности, но, в отличие от многих своих тогдашних партнеров и друзей, сумел безболезненно устроиться совсем в других обстоятельствах, в двухтысячные годы, когда ведущие и ведомые поменялись местами.
Когда понадобились магнаты другого рода — согласные на вторые роли в альянсах с формальными и неформальными госструктурами, всегда готовые решать затратные задачи и занимать затратные посты и, разумеется, полностью лишенные чувства солидарности с собратьями по капиталистическому классу. Все это, вместе взятое, как раз и стоит за емкими словами «государственно-частное партнерство».
Эти обременения, наложенные на казенного бизнесмена, искупаются тем, что перед лицом своих коммерческих конкурентов он выступает, прикрываемый всей мощью государства, и поэтому при прочих равных условиях всегда выходит победителем.
Но система, хорошая для коммерциализирующейся власти и околовластных коммерсантов, совсем не хороша для страны.
Бюрократический капитализм, будь-то в версии 1990-х или в версии 2000-х годов — расточительный, застойный и стремящийся увековечить гигантскую дистанцию между верхушкой и массами, способен, самое большее, на патерналистские жесты, адресованные ограниченному числу нуждающихся.
Благодеяния, которыми осыпана Чукотка с ее полусотней тысяч жителей, не обременительны для мультимиллиардера. Но если таким же порядком прикрепить к нему регион покрупнее, то убытки уже не будут возмещаться выигрышами на других участках. По этой причине другие российские магнаты, принуждаемые к щедрости на различных территориях и объектах, нигде не сумели организовать такой скачок благоденствия, как Абрамович на Чукотке.
Остается спросить: чему кладет начало эта отставка — смене лиц или смене порядков?
Появятся ли около президента Медведева собственные государевы купчины, которые будут при нем состоять, как Березовский при Ельцине, а Абрамович при Путине?
Или все-таки согласие освободить Абрамовича от государственного поста — где-то в том же ряду, что и обещание Медведева освободить чиновников от директорских должностей в госкомпаниях?
Акции по отделению власти от бизнеса, не раз объявлявшиеся и в 90-е годы, и в начале путинского правления, заканчивались тем, что бизнес и власть сливались еще прочнее. Но бюрократический капитализм не бывает вечен. Жизнь все равно заставит его демонтировать, и лучше начать эту долгую работу сейчас. Потом цена перехода будет выше.
