Цивилизация
В самом начале прошлого года Верховный суд Эфиопии приговорил бывшего президента страны Менгисту Хайле Мариама к пожизненному заключению «за геноцид собственного народа». В мае нынешнего года эфиопскому суду показалось, что такое наказание слишком мягко для бывшего диктатора, и Менгисту был приговорен уже к смертной казни.
На этом, судя по всему, эфиопское правосудие исчерпало все меры педагогического воздействия на одного из самых кровавых тиранов прошлого столетия. Поскольку другими способами воздействовать на Менгисту Эфиопия не располагает. Ибо с момента своего бегства из страны в 1991 году он безбедно проживает в Зимбабве под личной защитой своего давнего друга Роберта Мугабе. Заметим, что семнадцать лет назад Мугабе выглядел вполне просвещенным джентльменом, и можно только восхититься политическим чутьем Менгисту, уже тогда сумевшего разглядеть в нем сегодняшнего узурпатора.
Впрочем, скорее всего, именно это обстоятельство объясняет странную, на первый взгляд, активизацию эфиопской Фемиды. Действительно, чудовищный по своим масштабам экономический и социальный кризис в Зимбабве позволяет предположить, что, несмотря на все свои усилия, Роберт Мугабе вскоре будет вынужден расстаться с властью. А
новое руководство Зимбабве, как, вероятно, надеются в Аддис-Абебе, вряд ли станет активно сопротивляться требованиям Эфиопии выдать ей Менгисту, приговоренного к смерти за преступления против собственного народа.
Между тем, вряд ли бы кто вспомнил сегодня об эфиопском диктаторе, если бы не только что вынесенный ему смертный приговор. В России, где сегодня Африка ассоциируется в зависимости от возраста либо с Бармалеем, либо с поездками на сафари, о нем практически забыли. И напрасно. Потому что история Менгисту Хайле Мариама относится к числу жестоких, но полезных уроков, так до сих пор и не усвоенных в Москве. Она в карикатурном виде почти повторяет события, происходившие в нашем собственном отечестве до и после семнадцатого года.
В стране с примитивной аграрной экономикой голод. Императорская власть слабеет. Кучка честолюбцев, где-то подслушавшая слово «марксизм», свергает императора и сажает его под домашний арест. Спустя несколько месяцев августейшего арестанта убивают. Считается, что это сделал лично Менгисту.
Затем в полном соответствии с традициями «красного террора» он начинает расправляться с местной аристократией, с интеллигенцией, с оппозиционерами и «уклонистами», а потом и со своими соратниками, которых он рассматривает как потенциальных конкурентов. Гибнут сотни тысяч людей, в том числе и дети. Менгисту называет это «классовой борьбой».
Он создает коммунистическую партию, проводит коллективизацию сельского хозяйства, после чего наступает голодомор, правда, в эфиопских масштабах. Кроме того, страна находится в состоянии перманентной гражданской войны. Православная церковь подвергается жестоким преследованиям. Выживают только те священнослужители, которые приспосабливаются к режиму. Зато Менгисту пытается организовать ликбез на селе. При этом он ни на минуту не останавливает репрессий против всех, кто проявляет малейшее недовольство. Похоже, правда?
Социализм в Эфиопии Менгисту имитировал с помощью Советского Союза, который в то время имел обыкновение щедро делиться деньгами, оружием и выполнять любые капризы первого попавшегося африканского лидера, который научился выговаривать словосочетание «марксизм-ленинизм».
В Эфиопии Москва строила фабрики и заводы в твердой уверенности, что создает таким способом эфиопский пролетариат. А к нечеловеческой жестокости эфиопского режима советская номенклатура относилась с сочувственным пониманием.
Советский Союз рухнул под тяжестью двух главных факторов – абсолютной неэффективности своей системы и «системного» невежества собственных руководителей. В Африке, чья реальность, казалось бы, очевиднейшим образом отторгала идеологические химеры ЦК КПСС, это невежество проявилось в квадрате. И
есть, пожалуй, нечто символическое в том, что режим Менгисту – последняя из «социалистических» креатур Москвы на африканском континенте – рухнул практически одновременно с Советским Союзом.
Сегодня Россия не торопится возвращаться в Африку, поскольку явно не знает, что ей там делать. И это разумно – в сомнении воздержись. Но в то же время складывается впечатление, что Россия готова повторять африканские ошибки СССР на других континентах, потакая диктаторским режимам и пытаясь возродить в своей внешней политике некий суррогат советской идеологии в виде панславизма и православия.
А ведь не приговори эфиопский суд к смертной казни зимбабвийского отшельника, так никто бы обо всем этом и не вспомнил.
