Цивилизация
Визит действующего президента Владимира Путина в Ливийскую Джамахирию породил самые разнообразные ожидания: и политические — возможное тесное сотрудничество в рамках ООН, поскольку уже в 2009 году Ливия займет место непостоянного члена Совета Безопасности, и геополитические – с разговорами о судьбе так называемой «газовой ОПЕК», и экономические – относительно будущей совместной деятельности компаний двух стран в сфере ТЭК, ядерной энергетики, инфраструктуры.
В частности, ОАО «Стройтрансгаз» рассматривает проекты создания газораспределительной сети на побережье Средиземного моря, модернизации газового завода Хотейба, обустройства месторождений Римал и Бу-Аттифель, ОАО «Российские железные дороги» ведет переговоры о сооружении железнодорожной магистрали Сирт--Бенгази, а по линии ОАО «ВО «Технопромэкспорт» прорабатываются подряды на сооружение ЛЭП и семи подстанций.
Некоторые аналитики увидели за итогами ливийских переговоров Путина попытку взять Европу «в клещи».
Мол, если Россия скоординирует свою газовую политику с Ливией, Катаром и Алжиром, то это обеспечит «Газпрому» едва ли не доминирующие позиции в поставках газа в Южную Европу. Это укрепило бы позиции компании в Юго-Восточной Европе и в некоторых районах на севере, где «Газпром» собирается строить целую сеть новых газопроводов. Хотя, конечно, проекты «Северный поток» (через Балтийское море) и «Южный поток» (через Балканы) по поставкам в Евросоюз еще только предстоит реализовать.
Кроме того, «Газпром» объявил о переговорах с итальянской Eni по поводу инвестиций в новый трубопровод Ливия--Италия, который должен быть проложен по морскому дну, и о переговорах с Нигерией по строительству трубопровода через Сахару. И при этом Россия изо всех сил старается сохранить за собой контроль над экспортом газа из Центральной Азии. Налицо активная, если не сказать — агрессивная внешнеэкономическая деятельность, стремление выйти на новые рынки и сохранить прежние. Проблема остается застарелой – тылы… Обоз отстал!
Формирование экспортного потенциала происходит на новых месторождениях, благодаря их разведке и вводу в эксплуатацию, а здесь «Газпром» держит прямо-таки «мхатовскую паузу»…
Однако планы – планами, геополитика — геополитикой, но деньги счет любят. Что все-таки получит экономика страны и ее бюджет в результате прошедших в Ливии переговоров? Министр Алексей Кудрин рассказал, что ливийский долг был определен в размере $4,5 млрд, и он будет списываться в обмен на заключенные контракты на точно такую же сумму: Ливия закупит у России вооружение, наша страна построит ей железную дорогу и заключит контракт в нефтегазовой сфере.
Остаются вопросы. «Точно такая же сумма» — это равенство прибыли и дохода?! Ведь ливийский долг – это возможная «прибыль» государства, а контракты – это реальная прибыль, то есть совокупные доходы минус затраты. И чем выше затраты, тем меньше прибыль. Поэтому на деле получится совсем другая прибыль – и она будет меньше в несколько раз.
За ливийские долги российские компании поработают на Ливию? Компании получат фронт работ и заработают прибыли, а что получит Россия?
Может быть, условия разработки ливийских месторождений будут составлены таким образом, чтобы российские компании сами отработали тот самый долг за Ливию и компенсировали бы российской казне списанные суммы? Или хотя бы их часть? В случае, если рентабельность проектов будет повышенной именно с учетом того самого невозвращенного долга, а наши госкомпании, в свою очередь, помимо дивидендов выплатят государству еще и некие сверхдоходы, заработанные «в счет госдолга»? Однако о возможности подобного механизма расчетов с российскими корпорациями пока вроде бы никто не говорил. Кстати, даже если гипотетически представить себе, что «Газпром» заработает эти $4 млрд специально для бюджета, то половина его дивидендов уйдет частным акционерам…
Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что на самом деле в ходе переговоров поменяли «почти воздух» на «расположение». Казалось бы, Ливия владеет крупнейшими запасами нефти в Африке, занимая при этом второе место по объему добычи после Нигерии. И с какой стати списывать долги такому состоятельному неплательщику? Но ливийские долги возникли в 70-е годы прошлого века, когда в ходе экспорта социализма СССР завалил Ливию оружием и усиленно оказывал так называемую «техническую помощь» режиму Каддафи.
Рассчитывали ли тогда на возврат этих денег, какова была реальная мировая цена тех поставок и многие другие вопросы повисли в воздухе, когда Россия поддержала международную экономическую блокаду после взрыва ливийскими террористами американского пассажирского лайнера в 1982 году — ливийский долг фактически стал «невозвратным». Поэтому нынче была предпринята попытка поменять «почти ничто» на «кое-что».
Отраслевой состав российской делегации сам по себе свидетельствовал о том, что в возврат долга Россия не верила и ехала разменять его на хоть какие-то контракты.
Однако улучшит ли на самом деле положение наших компаний добровольно-принудительный отказ России от долга? Может быть, ранее Ливия закрывала для них свой рынок, а вот теперь откроет? Вряд ли. Хотя в ходе переговоров приглашение поучаствовать в ливийских аукционах получил не только «Газпром», но и негосударственные «ЛУКойл» и НОВАТЭК. И всем им еще только предстоит конкурировать на равных условиях с несколькими десятками других международных компаний.
Дело в том, что за последние несколько лет Ливия выдала более 50 разрешений на поисково-разведочные работы более чем 40 компаниям из разных стран мира: американским Occidental Petroleum, Amerada Hess и Chevron Texaco, бразильской Petrobras, индийской Indian Oil, австралийской Oil Search, канадской Verenex Energy, алжирской Sonatrach, австрийской OMV, южнокорейской Pedco, Petronas из Малайзии, испанской Repsol и др. Страна предлагает иностранным компаниям около 140 нефтегазоносных и перспективных блоков на суше и в Средиземном море. То есть если у кого-то были иллюзии на этот счет, то следует подчеркнуть, что «закрытого» ливийского рынка не было в природе.
Более того, нельзя сказать, что Ливия указывала «на дверь» и тому же «Газпрому»: он в острой конкурентной борьбе еще в 2006 году выиграл право на блок-19, а в декабре прошлого года в результате завершения сделки по обмену активами с BASF получил 49% в ливийских нефтяных концессиях С96 и С97, принадлежащих компании Wintershall AG (в состав концессий на условиях раздела продукции входят 9 месторождений). Вот и теперь «Газпром» старается расширить масштабы своей деятельности в Ливии не только в обмен на госдолги, но и вполне самостоятельно – через своего итальянского партнера, компанию Eni, которая является крупнейшим иностранным оператором на ливийском рынке.
Тем не менее,
возникла любопытная ситуация, когда долги «были ваши, а стали наши»: будущие подряды и доходы в обмен на отказ от ливийского долга достанутся госкомпаниям.
Эти подряды обеспечат рост корпоративных денежных потоков, но вовсе не гарантируют дополнительных доходов казны…
Есть уже и «обратная модель» использования госказны: недавно финансовый директор «Роснефти» г-н Кожинов предложил государству принять активное участие в решении проблемы задолженности российских компаний, вкладывая часть средств в облигации компаний, а также выкупать кредиты российских банков… Мол, не все же государству покупать заграничные ценные бумаги. Звучит и патриотично, и экономическая логика в этом есть. Если бы не одно «но»:
в рамках «обратной модели» доходы государства вкладываются в обязательства госкорпораций, т. е. деньги размещаются не в самых надежных ценных бумагах, а просто перекладываются из правого государственного кармана в левый.
По сути, это две стороны одной медали: государство свои возможные доходы (типа ливийского долга) меняет на заказы госкомпаниям, а в другом случае бюджетные доходы компенсируют долговые обязательства госкомпаний. Так, в трансформированном виде страна вернулась к гарантиям государства. В результате, госкомпании могут, не слишком заботясь о размерах своего долга, осуществлять деприватизацию, выигрывать у своих конкурентов аукционы на получение права пользования недрами за явным преимуществом и т. п. Так государственные компании усиленно сокращают зону действия частного бизнеса под убаюкивающие заявления МЭРТа о том, что доля госсобственности в экономике должна сокращаться…
Сбывается предсказание, что при сохранении энергетической политики последних лет государство в конце концов начнет оплачивать работы в нефтегазовом комплексе, а частные компании будут лишены и необходимых стимулов, и самой возможности вкладываться в инвестиционные проекты.
Остается вопрос — почему отрасль, на которую сыплется нефтедолларовый дождь, не может решить все свои проблемы самостоятельно? Какую же государственную политику нужно было проводить, что же нужно было такое учудить, чтобы добиться подобного ошеломляющего результата?!
