Цивилизация
Наша страна трепетно следит за судьбой Стабилизационного фонда. Бизнес требует инвестировать его внутри страны, политики озабочены потерей стоимости из-за укрепления рубля, газеты просят читателей присылать предложения «Как на самом деле нужно потратить Стабфонд». Недавнее сообщение о том, что Резервный фонд разрешено вкладывать в облигации американского ипотечного агентства, неделю оставалось главной национальной новостью.
Живой интерес к судьбе нефтяных фондов абсолютно оправдан, ведь в них складываются государственные — а значит наши общие – деньги. Доля каждого жителя России в этой «кубышке» уже перевалила за тысячу долларов и продолжает расти. Жесткий контроль граждан за тем, как власти распоряжаются общественными средствами — краеугольный камень зрелой демократии.
Удивление вызывает не пристальный интерес к судьбе Стабфонда, а полное равнодушие к другим видам общенародной собственности. Причем безразличие в этом вопросе встречает полную взаимность –
государство ничего не делает, чтобы раскрыть информацию о «закромах Родины», а граждане не пытаются ее получить.
Во многих случаях понять, чем мы владеем, очень непросто, даже если предпринять для этого серьезные усилия. Попытки разобраться нередко ведут в лабиринт, из которого нет выхода. Так, на сайте «Роснефти» сообщается, что 9,44% ее акций принадлежат компании «РН-Развитие». В то же время ИТАР-ТАСС разъясняет, что «РН-Развитие» — это дочерняя структура «Роснефти». Одними компаниями государство владеет напрямую, другими (например, бывшей «Сибнефтью») по цепочке собственников (в случае с «Сибнефтью» - через Газпром).
И все же, даже не имея полного списка государственных активов, можно с уверенностью утверждать, что они весьма значительны. Государству полностью или в большой степени принадлежат крупнейшие компании в нефтегазовом секторе, энергетике, в транспортной отрасли, банковской системе, металлургии, машиностроении. Вот лишь наиболее значительные части наших владений: Газпром (в госсобственности находится 50%), Роснефть (не менее 75%), РАО ЕЭС (не менее 52%), Сбербанк (58%), Внешторгбанк (78%), Алроса (федеральное правительство владеет 37%), Связьинвест (75%), Транснефть (75%), Аэрофлот (51%), РАО РЖД (100%), Рособоронэкспорт и многие другие большие и средние компании.
Для того чтобы понять стоимость акций, которыми мы владеем, возьмем хотя бы только четыре крупнейшие компании, обращающиеся на фондовом рынке (Газпром, Роснефть, РАО ЕЭС и ВТБ). Суммарная стоимость государственных пакетов в этих компаниях уже превышает $250 млрд. Акции РАО РЖД и Транснефти не торгуются на фондовом рынке, однако понятно, что их потенциальная рыночная стоимость чрезвычайно велика — ведь они включают инфраструктуру двух огромных транспортных систем: железнодорожной и трубопроводной. РАО РЖД входит в тройку крупнейших в мире железнодорожных компаний, в этой отрасли в нашей стране создается примерно 2% ВВП. Таким образом, даже поверхностный анализ показывает, что общая стоимость госкомпаний в два с лишним раза превышает сумму, накопленную в Стабилизационном фонде.
Ситуация выглядит загадочно: все живо обсуждают судьбу финансовой части национального богатства и совершенно не обеспокоены другой (материальной) его частью – гораздо большей по размерам.
Может быть, причина в том, что мы получаем очень большие доходы от своих материальных активов, и ничего не получаем от финансовых? Но цифры говорят об обратном. Поступление в бюджет дивидендов по акциям, находящимся в собственности Российской Федерации, составило в прошлом году 44 млрд рублей. Доходы же от размещения средств стабфонда оказались намного большими – 152 млрд рублей. Иными словами,
на свой рубль, размещенный в стабфонде, мы получили в 7–8 раз больший доход, чем на рубль, находящийся в капитале госкомпаний. Доходность, которую нам обеспечили госкомпании, совсем не впечатляет – она составила примерно 0,5%, т. е. полкопейки на каждый рубль.
Любопытно, что доходы, полученные государством от своей доли в небольшой российско-вьетнамской компании «Вьетсовпетро» (добывающей в восемь раз меньше нефти, чем «Роснефть»), составили 11 млрд рублей. Грубые оценки показывают, что этот далекий актив генерирует на каждый рубль собственности в 15 раз больше дохода, чем наши госкомпании. Впрочем, есть и некоторый прогресс- еще два года назад доходы от скромной «Вьетсовпетро» превосходили дивиденды государства от участия во всех госкомпаниях (!).
Может быть, низкие доходы объясняются тем, что госкомпании (в отличие от остальных) полностью платят все налоги, после чего уже не остается денег на выплату дивидендов? Но расчеты показывают, что и это предположение не оправдывается. Например, в 2007 году налоговая нагрузка (соотношение уплаченных налогов к добавленной стоимости) в газовой отрасли была вдвое ниже, чем в нефтяной (пока еще не полностью огосударствленной).
Тогда, возможно, денег на дивиденды не хватает из-за того, что госкомпании все до копейки инвестируют, жертвуя текущими доходами ради быстрого развития? Опять не сходится: та же добыча газа выросла за последние 8 лет лишь на 10% (в среднем на 1% в год), тогда как добыча нефти увеличилась на 61%, ВВП – на 72%. Одновременно, несмотря на взлет мировых цен за этот период почти в пять раз, газовый монополист быстро наращивает свою задолженность. Столь плачевные результаты деятельности газовиков привели к тому, что правительство повышает цены на газ для внутренних потребителей. За 2008–2011 годы они возрастут в два с половиной раза, что подхлестнет инфляцию и серьезно ослабит конкурентоспособность отечественной продукции. Можно ли тогда говорить, что госкомпании «работают на страну»?
Перебрав все версии, мы вынуждены остановиться на единственном остающемся объяснении. Думаю, что парадокс избыточного внимания к стабфонду связан с тем, что данные о нем легкодоступны и полностью прозрачны. Нам ежемесячно сообщают накопленную сумму, известно, как размещены эти средства и какой приносят инвестиционный доход. Иными словами,
мы очень ленивые собственники – нам недосуг разобраться в судьбе своих значительных материальных активов. Любимое национальное занятие – поиск под ближайшим фонарем где-то потерянного кошелька.
Если мы хотим стать по-настоящему рачительными хозяевами, то у нас есть два пути. Можно добиваться, чтобы правительство сначала представило ясный и исчерпывающий список всего, чем мы владеем, затем навело порядок в управлении госкомпаниями, сделав их прозрачными и эффективными, после чего ежегодно готовило детальный отчет о результатах распоряжения общей собственностью. Если же мы не рассчитываем добиться здесь успеха или нам просто лень этим заняться, то остается единственный разумный вариант. Предлагаю тогда продать наши с вами компании и все средства вложить в фонд национального благосостояния. В выигрыше останутся все – и страна, и каждый из нас – владельцев общенародного достояния.
