Цивилизация
Петербургское телевидение провело телемост с Северной Осетией. Бывший
боксер Александр Кузнецов общался с Виталием Калоевым. Кузнецов убил в Петербурге 20-летнего гражданина Узбекистана Бахтиноя Хайриллаева, который, по словам самого Кузнецова, насиловал его 8-летнего пасынка. Виталий Калоев, недавно назначенный заместителем министра строительства и архитектуры Северной Осетии, убил авиадиспетчера швейцарской компании «Скайгайд» Петера Нильсона. Нильсон стал виновником авиакатастрофы, унесшей жизни жены и двух детей Калоева. «Держитесь Александр, я сам прошел через это»,— сказал Калоев Кузнецову во время телемоста. «Я считаю, что все правильно сделал. Суд во всем разберется. Я не хотел поднимать шум из этой истории, но жена сказала, что надо. Я думал, что придется сидеть, а теперь появилась надежда. Так что спасибо всем!» — поблагодарил Кузнецов телезрителей. В Петербурге он стал героем, у него просят автографы.
Сейчас, несмотря на признание Кузнецова в убийстве, он находится не в тюрьме, а под подпиской о невыезде. В деле Калоева швейцарский суд уже разобрался, признал его виновным и из соображений гуманизма отпустил на Родину досрочно.
В деле Кузнецова еще будет разбираться суд, тем более что у него уже была судимость за хранение наркотиков, а недавно он попался еще и на их сбыте и находится под следствием. Суду же, и только ему, и предстоит восстановить всю картину трагедии, включая достоверность показаний подозреваемого и единственного свидетеля.
Нет нужды обсуждать очевидное: изнасилование — тягчайшее преступление, за которое справедливо предусмотрено жесткое уголовное наказание.
И никому из нас не дано предугадать, как бы мы сами повели себя в такой ситуации, случись она, не дай бог, с нашими родными и близкими.
Спору нет, горе Виталия Калоева, как и горе матерей Беслана, потерявших своих детей, безмерно.
Но Россия — страна, веками претендовавшая на роль чуть ли не духовного пастыря мирового масштаба, в начале третьего тысячелетия публично попирает шестую библейскую заповедь «не убий».
Причем этот моральный нигилизм, как и нигилизм правовой (выражаемый знаменитой поговоркой «закон — что дышло, куда повернешь — туда и вышло») одинаково присущ как властной элите, так и обществу. Городское законодательное собрание Петербурга фактически сразу заступилось за Кузнецова, приняв обращение к прокурору города Сергею Зайцеву провести судебно-психиатрическую экспертизу убийцы.
Зато никто из представителей хоть какой-нибудь ветви власти не заступается за умирающего в следственном изоляторе от СПИДа и рака лимфатических узлов и никого не убивавшего экс-адвоката ЮКОСа Василия Алексаняна.
Хотя сам факт содержания смертельно больного человека в таких условиях с точки зрения полного пренебрежения к морали выглядит не менее печально, чем поступки Калоева и Кузнецова.
Можно понять людей, переживших личные трагедии и вставших на путь самосуда. Но ради самосохранения, ради того, чтобы убийство не стало нормой,
чтобы шестая заповедь не превращалась из категорического императива в ситуационную модель (когда можно убивать или не убивать «по обстоятельствам»), общество и государство не должны пропагандировать самосуд.
Кузнецов и Калоев могут восприниматься как жертвы, но не могут подаваться как герои, как пример для подражания. РПЦ, которой шестую заповедь даже обсуждать странно, вдруг заявляет, что «с пониманием» относится к тому, что произошло. А произошел самосуд, закончившийся убийством. Видимо, все силы брошены сейчас на отстаивание необходимости преподавания в школах основ православной культуры, и нет времени высказаться однозначно по такой принципиальной для христианства проблеме, как героизация нарушителя важнейшей заповеди. Вообще, христианский подход для многих представителей РПЦ, особенно работающих в пропаганде, видимо, уже не является строго обязательным. Чудный фильм о. Тихона про Византию – лишнее тому подтверждение.
Все цивилизованное человечество проделывало долгий и мучительный путь к повышению реальной цены каждой человеческой жизни. До сих пор крайне сложно найти страну, даже с прочными демократическими традициями и несомненным уважением к закону, где большинство населения, например, выступало бы против смертной казни за наиболее тяжкие преступления. Хотя никакое наказание, включая самосуд над убийцей, не служит искуплением горя.
Но если государство и население считают правильной и даже близкой к подвигу расправу пусть даже по понятным и вызывающим сочувствие обстоятельствам, значит, тем самым они выдают моральную санкцию на убийство в принципе.
Убийство не может быть «правильным» или «неправильным». Однако в стране, чья элита веками привыкла чуть ли не кичиться своей особой духовностью, в начале ХХI века приходится доказывать эту изначальную аксиому существования человека. Россия — страна с Конституцией, с набором многих религий слагающих ее народов — по-прежнему живет по ветхозаветному принципу «око за око, зуб за зуб». Отсюда такая вопиюще низкая цена человеческой жизни и такая яростная готовность превратить убийц в героев.
