Цивилизация
После замены выборности губернаторов назначением и без того маловнятный институт полпредства стал выглядеть органом вполне рудиментарным — а кто тогда назначаемый Кремлем губернатор, если не полпред центра в регионе. Однако некоторая параллельность — не главная проблема, гораздо серьезнее другое.
Полномочные представители президента в федеральных округах и губернаторы в нынешней системе власти не в состоянии эффективно заниматься развитием регионов и решать никуда не девающиеся межнациональные и межконфессиональные проблемы. В том числе и потому, что
ответственны они не столько перед управляемой территорией, сколько перед назначившим их центром.
Не говоря о том, что теперь губернаторы должны отчитываться не только перед Кремлем, но и перед премьером — насколько удачно колосится рожь в регионе и сколько известных писателей там проживало. Тут уж совсем не до внутренних проблем развития и межнациональной стабильности.
Теперь вместе с ними, а может, отчасти и за них реально необходимую работу попытается наладить Министерство регионального развития. Институту же полпредов и вовсе может прийти конец: они совершенно не вписываются ни в логику, ни в модель нынешней системы власти в стране.
Назначение полпреда президента в Дальневосточном федеральном округе Камиля Исхакова заместителем министра регионального развития, другого экс-полпреда — Дмитрия Козака, показательно. Два самых сильных и относительно деятельных полпреда в самых проблемных российских федеральных округах возглавили ведомство, которому переданы Инвестфонд и федеральные целевые программы — главные на сегодняшний момент инструменты проведения региональной политики в масштабах России. Причем уже известно, что г-н Исхаков будет заниматься в Минрегионе теми же проблемами развития Дальнего Востока. Фактически два полпредства плавно перекочевали в федеральное министерство.
Последовательно превращая государственную систему в унитарную, российская власть все равно вынуждена учитывать федеративное устройство страны.
Централизация властных полномочий и финансовых потоков, желание приближенных к нынешней федеральной власти во что бы то ни стало сохранить влияние и собственность не отменяют необходимости развивать «глубинку», строить там дома и дороги, иметь нормальные больницы и школы, а также не допускать терактов, погромов и убийств на почве межнациональной розни. Нынешнее усиление Министерства регионального развития может иметь смысл только как попытка создать внутри власти некий полноценный государственный институт, который должен решать реальные проблемы развития регионов федеративной, многонациональной и многоконфессиональной страны.
Главная задача региональной политики в гигантском по территории государстве, населенном представителями разных религий и культур, каковым является Россия, очевидна: максимально гармоничное экономическое развитие регионов (грубо говоря, подтягивание богатых к бедным, создание нормальных условий для жизни не только в двух, трех или пяти крупных городах, но и по всей стране, ликвидация массовой безработицы, сохраняющейся во многих субъектах федерации) и гармонизация межнациональных отношений (предотвращение столкновений на межнациональной почве, профилактика терактов, религиозного экстремизма). Такую политику обязательно должны вырабатывать и проводить конкретные институты власти.
До сей поры формальными институтами централизованной региональной политики (если считать, что она в России вообще есть) являлись полпреды президента и администрации субъектов федерации. При этом институт полпредов, создание которого стало первым шагом Путина на посту главы государства, повторим, оказался неэффективным изначально. Деление страны на семь федеральных округов было условным, а полпреды не смогли оказать сколько-нибудь существенное влияние на развитие регионов, не имея никаких внятных полномочий. Они оказались контролерами без рычагов воздействия на контролируемых. Единственной формальной заслугой полпредов считается унификация законодательного пространства в стране и отказ ряда регионов от сепаратистских положений своего законодательства. Но едва ли в момент прихода Путина к власти была серьезная угроза того, что те же Татария и Башкирия, чьи конституции отчасти отличались от российской, выйдут из состава страны. Эта тема была не более чем поводом для торговли с центром, так что сама проблема была во многом надуманной.
Еще менее понятной роль полпредов стала после отказа от всенародных выборов губернаторов. Факт перехода к назначению глав регионов (региональные собрания за всю историю существования нового порядка ни разу не отказали президенту в утверждении его кандидатуры) автоматически сделал новых губернаторов реальными полпредами президента. В результате было понятно лишь, чем занимается полпред президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак — он время от времени то в одной, то в другой кавказской республике пытался смягчить протесты местного населения против местной власти.
Сами губернаторы, утратив необходимость избираться народом и, следовательно, зависимость от оценки местными жителями их работы, утратили и мотив для инфраструктурного развития своих регионов. Нынешним главам регионов достаточно договориться с администрацией президента и обеспечить минимальный уровень спокойствия, чтобы оставаться в должности. Особенно это касается регионов, где нет сырьевой базы для гигантских доходов и которые поэтому не интересуют ни крупные корпорации, ни тесно связанных с ними федеральных чиновников. Дополнительным объективным фактором, уменьшающим возможности региональных властей развивать регионы, стала последовательно проводившаяся все последние годы политика перераспределения бюджетных доходов регионов в пользу центра. Созданное после трагедии в Беслане Министерство регионального развития стало местом «почетной ссылки» уволенного с поста полпреда президента в ЮФО Владимира Яковлева. Оно не имело никаких полномочий и почти единодушно признавалось одним из самых слабых и недееспособных ведомств в кабинете Михаила Фрадкова. И пыталось заниматься преимущественно как раз тем, чем должны заниматься именно местные власти, — проблемами жилищно-коммунального хозяйства.
В новом виде Минрегион должен решать две глобальные задачи: стать ведомством, владеющим информацией о состоянии регионов и координирующим их развитие, с одной стороны, и гражданской структурой, выполняющей функции разработчика и проводника национальной политики — с другой. Потому что развитием инфраструктуры регионов в масштабах России сейчас реально не занимается никто,
а национальная политика сводится к спецоперациям силовиков против очередных представителей «ваххабитского подполья» или арестам очередных скинхедов.
Проблема в том, насколько реальными и серьезными окажутся полномочия нового министерства, поскольку при отсутствии таковых окажется, что системными региональными проблемами заниматься опять будет некому.
