Цивилизация
Андрей Колесников в изящной и грустной, почти как японские стихи, статье «Дети путинского большинства» посетовал на то, что новое поколение оказалось упущенным той генерацией людей, которых в нашей стране принято называть либералами. Опираясь на данные «Левада-центра», Колесников с печалью отмечает, что эта молодежь, которой предстоит стать управленческой элитой страны, дает высокую оценку Сталину, не любит Америку, проявляет склонность к национализму, большой процент в ее среде негативно относится к грузинам – и вообще, поражена фантомными болями по поводу утраты великой империи. Cтатья достаточно точна – и, в общем-то, вызывает понимание и сочувствие. Действительно обидно – пятнадцать-двадцать лет бороться против определенного образа мысли, определенной идеологии и определенных жизненных представлений, победить – и выяснить, что растоптанный лес поднимается свежими побегами, что если тебе что-либо и удалось, то это сделать эти побеги менее привлекательными, чем они были тогда, когда ты их начал топтать. Cтатья Колесникова в позитивистском плане, в плане фиксации фактического положения вещей вполне точно отражает объективную реальность: сегодняшняя молодежь в массе негативно оценивает то, что любили и любят «либералы» (например, Америку) и благосклонна к тому, что чуждо активистам «разрушения советского тоталитаризма» (например, к Сталину и Путину).
Есть только два аспекта, два среза в статье, вызывающие определенные возражения. Описание фактического положения вещей изначально перенасыщено как скрытыми оценками, так и определенной изначально афишируемой уверенностью в том, что если эта молодежь думает иначе, нежели те, кто называет себя либералами, то она заведомо неправа.
«Российская молодежь, сидевшая на игле кремлевской пропаганды и кокаине голубого экрана все неполные восемь последних лет, восприняла идеалы антизападничества и сталинизма, стала носителем фантомной боли нации по утраченной империи».
Кто сказал, что она «сидела на игле кремлевской пропаганды?» Да она в большей степени вообще не смотрела телевизор и не слушала никакую пропаганду… Кто сказал, с одной стороны, что она «восприняла идеалы антизападничества», а с другой – а почему она обязательно должна была воспринять идеалы поклонения Западу? У нас плюрализм? Плюрализм. Есть одна точка зрения – есть другая. Люди направления Колесникова – выбрали одну, молодежь, о которой он пишет – другую. Что делать – свобода выбора.
Значит те, кто относит себя к либералам – оказались неубедительны. Значит, либо они не правы и жизнь опровергла их точку зрения – либо они были правы, но недостаточно талантливы в ее изложении.
Позиция Колесникова вызывает возражение, в первую очередь тем, что она отходит от избранного «либерального жанра», по определению допускающего возможность правоты оппонента – а Колесников изначально, по определению ее не допускает. Он оперирует не столько фактами – сколько оценками, не столько доводами «разума и свободы», сколько доводами определенной «традиции (протолиберальной) и порядка (протодемократического)». Он пишет о «фантомной боли по империи» - и в словах его изначально, как в общем строе фраз и последовательности положений – осуждение этой боли. Чем доказано, что «боль по империи» - это плохо? C последовательно либеральной точки зрения –– тоска по империи имеет право на существование.
С точки зрения Андрея Колесникова причина того, что общество любит Сталина и Путина и не любит либералов – «игла кремлевской пропаганды и кокаин голубого экрана».Увы, это неправда. Общество не любит «либералов» и «демократию» не потому что власть, подчинив себе СМИ, стала вести «просоветскую пропаганду», а наоборот:
власть изменила свой образ и стала вести «советскоподобную пропаганду потому, что общество перестало любить «либералов и потянулось к ностальгии по Сталину.
Молодежь не любит Америку, положительно оценивает Сталина, ностальгирует по СССР и доверят Путину – не потому, что отравилась «кремлевским кокаином». Они стали такими до этого, а «Кремль» - лишь подстроился под эти настроения. Это было видно уже по опросам 2001 года. И, наконец, вытекающий из этого еще один момент возражения Андрею Колесникову. Отмечая все те факты о которых он говорит, он с горечью оканчивает свою статью словами «Не уберегли…» Он удивлен тем, что это произошло. Он все еще думает, что это могло не произойти… Не могло. Было предсказано. И не «тоталитаристами» и «сталинистами». Марком Захаровым в фильме «Убить дракона». Фильм именно этим и заканчивается: уходя из «освобожденного» города Ланселот встречает Человека-похожего-на-Дракона. Который запускает воздушного змея с тремя головами. За которым радостно бегут дети – дети тех, кого Ланселот «освобождал от Дракона»… Этот фильм был создан в конце 80-х годов. Либералы», тогда носившие имя «демократов» строили свое противостояние с системой на факторах десакрализации и разрушения. Они говорили – вот разрушим «тоталитаризм», вот перейдем к рынку – и все само встанет на свои места. Их представление о свободе – а они клялись в верности этой ценности – носило исключительно негативный характер: «свободы от» - от всего. От общественных норм, от ценностей, от запретов.
Причем они одновременно пытались внедрить два антагонистических начала: неприятие насилия и культ силы.
Их разрушительный и обличительный пафос в адрес старой системы основывался на обвинении ее в стремлении решать все вопросы путем использования силы. Но их «созидательный» пафос ограничивался одним – «вот приедет Рынок, Рынок всех рассудит». То есть, апелляцией к саморегуляции – в которой верх всегда одерживает более сильный.
Они внушали недоверие к государству – и одновременно культивировали не ограниченную им частную силу.
Они третировали справедливость, как принцип богадельни – и одновременно культивировали «право более крутого». То есть, они с одной стороны внушали – тем же детям: «Все кругом … фекалии! Ваша страна … фекалии! Ваша история … фекалии!» И одновременно говорили: «Жить надо как на Западе! Глядите, какие цивилизованные страны! Гладите, как стойко они борются за демократию во всем мире! Вот США – заглядишься!». С одной стороны обществу и ее младшим возрастным группам внушали комплекс неполноценности; с другой – звали учиться у успешных и «крутых».
Но внушая комплекс неполноценности – внушали и стремление к реваншу. А внушая поклонение «Крутым» - внушали представление о пути, на котором ревашна можно было добиться.
Люди – в том числе и младшие группы, не хотели так жить. Они хотели, чтобы никто не смел называть их фекалиями, и хотели иметь силу, для того, чтобы суметь каждому ответить на оскорбление. И искали образцы, в том числе и исторические, для подражания. А когда в истории страны народу постоянно говорили о его величии? А когда страна демонстрировала всему миру, что может стирать с лица земли любую силу, посмевшую посягнуть на ее величие и независимость? Если рынок – это власть сильного, если надо уметь быть «крутым» - кто тут у нас в обозримом прошлом был самым крытым из правителей?
И кто-то удивляется, что в обществе доминируют положительные оценки Сталина?
Рейтинг Сталина в социологических опросах полез вверх не с разгромом НТВ: он лез вверх всю вторую половину 90-х гг. А поскольку люди, называющие себя либералами громко славили расчленение СССР и борьбу против него США демонстративно не обращая внимания на то, что 60 % о СССР сожалеет – они сами сделали из Америки врага для определенных групп населения.
Большевики, делая свою революцию и низвергая старые мифы и старых кумиров – одновременно создавали своих героев и своих кумиров. Так называемое «антитоталитарное сознание» разрушало героизм, как категорию. Оно не предлагало образы и образцы для подражания. А молодости нужен романтизм, нужны герои. Ну, не тянет на роль героя поколения ни Сахаров, ни Новодворская. Тем более, что на экранах усиленно показывали героев американских боевиков. Ущемленное и травмированное «либералами» отечественное сознание искало образцы для подражания – и, увидело их на обочине, куда их сбросили победители начала 90-х.
Лучший способ сделать человека сильным и агрессивным – постоянно твердить ему, что он слабый и ничтожный. Если в нем не вытравляется до остатка человеческое начало – он идет качать мускулатуру и ломать челюсть тому, кто надоел ему своими оскорблениями. Люди, называвшие себя либералами и демократами демонстрировали постоянное и настойчивое неуважение и презрение к мнению тех, кто с ними не был согласен – то есть, они, с одной стороны не понимали, что их пропаганда производит обратное воздействие, с другой – раздражали окружающих, с третьей – демонстрировали, что либералами их собственно называть не стоит.
Они слышали только себя. Они говорили не то, что готово было услышать и хотело услышать общество – а то, что им самим было интересно. Они считали свою правоту абсолютной. Общество отвернулось от них и пошло другой дорогой.
Большой опрос, проведенный еще в 2001 году РНИИСиНП показал, что младшие возрастные категории куда резче и негативнее, чем даже пенсионеры, относятся к таким явлениям жизни, как глубокое расслоение на имущих и неимущих, утрата страной авторитета на международной арене И, что совсем интересно – развал наукоемких отраслей промышленности.
Исследователи тогда сделали вывод: «Полученные данные показывают, что значительную часть активных и дееспособных российских граждан волнуют те же проблемы, что и другие группы населения. Это дает основания рассчитывать, что в российском обществе есть возможности формирования широкого общественного консенсуса, и, в перспективе, преодоления тех проблем, с которыми сталкивалась Россия в течение последних десяти лет.»
Нынешняя властная пропаганда – не творец настроений общества. Она их отражение. Она то средство, которым власть пытается показать обществу, что она – своя.
И трагедия людей, называвших себя либералами – не в том, что они не смогли «уберечь» молодые группы от «властной пропаганды» - они сами создали те настроения молодежи, которым сегодня удивляются.
Автор — профессор Международного независимого эколого-политологического университета
