Цивилизация
Неучастие России в первой конференции по европейской политике соседства (ЕПС), собравшей 3 сентября в Брюсселе глав МИД 27 стран — членов ЕС и 16 стран — адресатов этой политики от Белоруссии до Марокко, является событием знаковым, а может быть, даже рубежным. Москва, в свое время отказавшаяся присоединиться к ЕПС, сегодня не имеет места за столом форума, в рамках которого будут приниматься решения, во многом определяющие будущее, прежде всего, западной части постсоветского пространства, да и собственно российско-европейских отношений.
Можно, конечно, последовать модному ныне совету не драматизировать происходящее. Однако игнорировать возникновение в расширенной Европе нового интеграционного формата, по отношению к которому Россия оказывается внешним игроком, попросту не удастся. Приоритетной из двух одновременно проводимых восточных политик ЕС будет только одна, и таковой вполне может стать трансформация ближайшей периферии, а не развитие связей со все более несговорчивой Россией.
Спору нет, европейская политика соседства пока не является эффективным инструментом, за что, кстати, подвергается постоянной критике со стороны неангажированной части экспертного сообщества. В первоначальном виде она не содержала внятных стимулов для внутреннего реформирования соседних государств и не проводила дифференциации между партнерами, предлагая одним «слишком мало и слишком поздно», а другим — «слишком много и слишком рано». Страны, стремящиеся к максимально тесному сотрудничеству с ЕС, как, например, Украина и Молдавия, болезненно воспринимают отказ предоставить им перспективу членства в Евросоюзе. Консервативные режимы южного Средиземноморья, наоборот, опасаются слишком активного продвижения демократии в регионе. По многим вопросам — открытие внутренних рынков, иммиграция, визовый режим — Брюссель до сих пор ведет себя крайне эгоистично. Наконец, до недавнего времени было заметно стремление обойти острые углы в отношениях с той же Москвой, что не способствовало адекватной реакции на потребности региона как такового.
Но постепенно, в особенности за последний год, европейская политика соседства начала перерастать рамки бюрократического упражнения.
Именно потому, что ЕС сегодня стремится доказать принципиальную возможность осуществления либеральных реформ в соседних странах без членства в союзе, он оказывается способным пойти навстречу партнерам намного дальше, чем раньше. В декабре 2006 г. с целым рядом предложений выступила Еврокомиссия, а в период германского председательства в ЕС в первой половине текущего года необходимость перехода от «старой» ЕПС к «ЕПС плюс» была признана повсеместно и окончательно.
Сегодня эта политика рассматривается как инструмент фактического пошагового включения соседей в торгово-экономическую зону и пространство внутренней безопасности ЕС, причем степень интеграции будет определяться индивидуально, с учетом настроений и готовности каждого адресата. В отношениях с 12 странами-партнерами уже реализуются индивидуальные планы действий. ЕС объявил о намерении заключить с наиболее продвинутыми государствами соглашения об углубленной зоне свободной торговли, что применительно к известному своим протекционизмом ЕС дорогого стоит. Концепция финансирования программ сотрудничества, хотя объемы его все еще невелики, примерно 2 млрд евро в год до 2013 года, выведена за рамки технической помощи. Помимо прочего она нацелена на координацию действий Еврокомиссии с международными финансовыми организациями и в целом выглядит
как попытка не «откупиться» и сохранить лицо, но действительно добиться результата.
Влиятельный брюссельский Центр изучения европейской политики в марте подготовил доклад, в котором предложил пойти в отношении стран, демонстрирующих наибольший уровень политической конвергенции и экономической интеграции с ЕС, помимо экономически стимулирующих мер на подписание углубленных соглашений об ассоциации. Это предоставило бы им доступ к процессу принятия решений во всех сферах компетенции союза. Кроме того, доклад рекомендует усилить институциональные связи вплоть до предоставления таким странам статуса наблюдателя в Европарламенте и некоторых других органах ЕС, предусмотреть перспективу перехода на безвизовый режим.
Таким образом, Европейский союз приближается к тому, чтобы открыть своим соседям и, прежде всего, Украине долгосрочную перспективу фактической, хотя и не институциональной интеграции.
Это еще не членство, но уже больше, чем даже привилегированное и тем более простое партнерство, то есть вариация статуса, который на сегодня имеют Норвегия, Швейцария, Исландия, только без права сменить его на полное членство.
Пять-шесть лет назад такое видение будущего региона, лежащего между Россией и расширившимся ЕС, не представляло бы для Москвы особой проблемы. В тот период Россия не только сама искала интеграционного пути в отношениях с ЕС, но опережала всех потенциальных конкурентов. Достаточно вспомнить хрестоматийную фразу об объединении «всего, кроме институтов», произнесенную именно в адрес Москвы, о так называемых «общих пространствах» экономики, внутренней безопасности и правосудия, внешней безопасности, науки и образования, на создание которых нацеливалось российско-европейское взаимодействие, а также о лозунге «В Европу — вместе с Россией!», активно использовавшемся частью политических сил на Украине.
Провозглашенное в отношениях между Россией и ЕС стратегическое партнерство и созданная «под него» правовая база, с одной стороны, делали ненужным присоединение России к ЕПС — инициативе на тот момент менее развитой и статусно менее выигрышной, а с другой — сводили на нет саму вероятность проведения Евросоюзом региональной политики, не согласованной до определенных пределов с Москвой. С тех пор все изменилось.
Из потенциальных стратегических партнеров Россия и Евросоюз спустились до состояния не очень доверяющих друг другу экономических контрагентов по необходимости, а регион, граничащий с ними обоими, стал источником трений и противоречий.
По мере превращения двусторонних саммитов из площадки для согласования стратегии сотрудничества в поле для обмена уколами перед телекамерами лидеры ЕС утрачивали интерес к восприятию пожеланий России в том, что касается курса союза на его восточных границах. Выпадение России из ЕПС, пусть и по изначально понятным и веским причинам, лишило ее существенных возможностей влияния на политику ЕС на востоке Европы изнутри формирующейся подсистемы новой солидарности.
Сворачивание партнерства с Евросоюзом мешает России воздействовать на нее извне.
Вопрос, можно ли в этих условиях предотвратить возникновение в Европе новых разделительных линий, все явственнее предстает риторическим.
