Цивилизация
Правило, по которому практически за каждым резонансным преступлением неизбежно тянется политический шлейф, никак не присуще какой-либо отдельной стране. Однако отсутствие инструментов общественного контроля и реального разделения властей в российских условиях делают политическую доминанту абсолютной и не оставляющей гарантированного места правосудию. Поэтому вероятность того, что виновный будет не выявлен, а назначен, остается достаточно высокой.
Что не только аморально или противозаконно, но еще и неэффективно с точки зрения самого государства.
Непрофессиональное или конъюнктурное расследование, с одной стороны, подрывает и без того не слишком высокое доверие общества к власти, а с другой, делает возможным повторение некоторых подобных преступлений.
Генеральный прокурор Юрий Чайка и глава ФСБ Николай Патрушев доложили президенту об очередных успехах своих ведомств в раскрытии резонансных преступлений. Вот как в изложении информационных агентств дословно звучал доклад главы ФСБ по ходу расследования подрыва поезда «Невский экспресс», курсирующего между Москвой и Петербургом: «У нас есть интересная оперативная информация, оценив ее, выделили наиболее перспективное, для того чтобы отработать ее в первую очередь, и распределили силы. Я полагаю, что это позволит нам решить те задачи, которые поставлены на первом этапе». После чего главный чекист столь же «информативно» добавил, что расследователи «определенные коррективы внесли в те версии, которые были выдвинуты сразу в момент возбуждения уголовного дела. И с учетом того, что мы уже имеем первые данные по экспертизам с учетом наработанной информации». Понятно, что доклад, который был сделан президенту, выглядел совсем по иному, а мы имеем дело с тем, что официально передано для опубликования. То есть, по меткому выражению ротмистра Волина из «Адъютанта его превосходительства», «имеем то, что имеем». Дело даже не в канцелярском слоге, а в полном отсутствии какой бы то ни было содержательной информации в этом докладе.
Если она есть и в интересах следствия засекречена, лучше ничего и не сообщать населению, чем сообщать такое. Если же ее нет, налицо типичная чиновничья имитация деятельности,
причем в случае, когда речь идет о подрыве чуть ли главного поезда страны, а не о выполнении какой-нибудь бюрократической федеральной целевой программы.
Юрий Чайка был более конкретен: он доложил об аресте 10 подозреваемых (потом Мосгорсуд внес поправку — арестованы 8 человек) в причастности к другому резонансному преступлению, убийству российской журналистки Анны Политковской, резко критиковавшей действия властей в Чечне. То есть здесь в отличие от предыдущего доклада информация весьма конкретна. Но проблема в том, что весь ход расследования резонансных преступлений в России не позволяет обществу доверять победным реляциям.
Точнее, нет никакой уверенности в том, что задержаны именно те люди, которые действительно совершили это преступление, а не те, арест которых просто помог своевременно рапортовать высшему руководству.
Августовский опрос Левада-центра, согласно которому только 8 процентов опрошенных считают, что власть говорит всю правду о самом резонансном теракте путинской эпохи, захвате боевиками школы в Беслане, и около 80 процентов в разной степени сомневаются в достоверности официальной информации, очень показателен. Представители правоохранительных органов — конкретно возглавлявший следственную группу по личному поручению президента тогдашний первый заместитель генпрокурора Владимир Колесников — публично обещали, например, допросить по этому делу главу ФСБ России и министра внутренних дел. Но это так и не было сделано. Или об этом не было сказано обществу. Суд полностью оправдал всех милиционеров в Северной Осетии и Ингушетии, через территорию которых открыто проехали боевики с оружием и взрывчаткой. Экспертиза удивительным образом подтвердила, что огнемет, применявшийся при штурме школы спецслужбами, не вызвал пожара. Следствие вообще фактически отказалось изучать действия конкретных представителей власти и спецслужб в ходе операции по освобождению заложников. Точно так же власть отказалась оценивать деятельность своих представителей в ходе расследования захвата заложников в столичном Театральном центре на Дубровке во время представления мюзикла «Норд-ост».
Не больше доверия у общества может вызывать и расследование резонансных убийств. Например, в случае с убийством первого заместителя председателя ЦБ Андрея Козлова главный подозреваемый в качестве заказчика банкир Алексей Френкель сидит в тюрьме уже более полугода, а дело до сих пор не передано в суд, и никаких реальных доказательств его вины, скорее всего, до сих пор нет. По крайне мере, оснований не доверять следователям более чем достаточно. Ведь от показаний на Френкеля отказались те, кто их давал, по крайней мере, общество знает об этом со слов адвоката, а опровержения со стороны следствия не последовало.
У каждого резонансного преступления есть три составляющих: политика, поскольку оно так или иначе влияет на отношения власти и общества или стабильность самой власти; правосудие — необходимость раскрыть это преступление как любое другое; профессионализм расследователей — их способность, преодолев политическую конъюнктуру, соблазн самопиара, давление исполнительной власти (в случае с Бесланом и «Норд-остом» такое давление явно существовало, поскольку эти дерзкие теракты ставили под сомнение дееспособность всей государственной машины).
Такие преступления принципиально важно раскрывать на основе профессионализма следствия и вне зависимости от политической целесообразности.
С одной стороны, чтобы те резонансные преступления, которые направлены против власти (теракты с захватом заложников или подрывом поездов), не повторялись из-за неправильного расследования и посаженных «стрелочников». С другой — чтобы те резонансные преступления, которые направлены против знаковых фигур для общества (убийства известных журналистов или высокопоставленных госчиновников), не ставили под сомнение способность и желание власти наказать реально виновных и не вызывали у людей подозрений в причастности самой власти к этим злодеяниям.
А пустые доклады и канцелярит при их изложении для передачи в официальные информагентства лучше оставлять для внутреннего пользования. Не только потому, что это демонстрирует полное неуважение власти к обществу, поскольку
подобная информация выглядит простым издевательством: вы интересуетесь — вот вам, «схаваете» и это.
Но и потому, что тема слишком серьезна для того, чтобы за бессодержательными бюрократическими оборотами речи скрывать истинное положение дел.
