Цивилизация
На самом ли деле советник посольства России на Украине Владимир Лысенко заявил о возможности пересмотра Большого договора от 1997 года, закрепляющего помимо прочего украинский статус полуострова Крым, или, как всегда, во всем виноваты исказившие слова дипломата журналисты, не столь важно.
В произнесенных или не произнесенных словах чиновника, что не часто бывает, прозвучала всеобщая и неизбывная ностальгия обывателей, далеких от политических игр и дипломатических протоколов, по Крыму. Забавно, но тоскуют о нем и те россияне, которые не бывали там ни разу, и те, что уверены, что это остров (сбивает с толку растиражированное название не читанного романа Василия Аксенова), и те, кто не помнит даже школьного минимума — Кючук-Кайнарджийского договора, Крымской войны, Ялтинской конференции, «Севастопольских рассказов» Толстого, пушкинского «Бахчисарайского фонтана», чеховского домика в Ялте и т. п. Но при затасканной за последнее десятилетие фразе «Севастополь — город русской славы» — на глаза не только привыкших лицедействовать Лужкова, Затулина или Рогозина, а и многих простых людей традиционно наворачиваются слезы. Хотя, наверное, не в переведенном указом Президиума ВС СССР в 1954 году из состава РСФСР в состав УССР Крымском полуострове дело.
Тоска по Крыму — это концентрат, выжимка из более глобальной тоски по огромной исчезнувшей империи, по разорванным связям, по утерянным землям, по традиционному лидерству России над этими веками, кропотливо, зачастую потом и кровью собиравшимися территориям.
Чувства, испытываемые многими гражданами России, сейчас прямо противоположны тем эмоциям, которые бушевали в тех же самых людях в августе 1991 года, когда они встречали Горбачева из форосского (крымского) пленения. Конец лета — начало осени 1991 года запомнился не только тем, что с магазинных прилавков исчезало последнее, что там еще оставалось, включая соль, перец и спички (казалось, что последние сосиски в Москве были проданы в Елисееевском в дни путча), но и неудержимым желанием советских народов к свободе. Прежде всего, к свободе друг от друга.
Спешно декларировали свою независимость, не дожидаясь разбора московских баррикад, и те республики, которые замешкались у общего советского порога раньше. Разбегание народов, та самая «величайшая геополитическая катастроф XX века», печаловаться о которой стало модно после путинского заявления, развал СССР, в котором по сей день принято обвинять подписавших Беловежские соглашения лидеров России, Украины и Белоруссии, — все это случилось вовсе не в декабре 1991 года, а несколькими годами ранее. В августе 1991-го процесс принял необратимый характер.
Тогда всем хотелось одного — побыстрее запереться в своих отдельных государствах и перестать, наконец, делить все — от нефти и сосисок до свободы и исторической судьбы — на всех.
Сегодня россияне, очевидно, наевшиеся сосисок и свободы, опьяненные нефтью, грезят историческим величием и не против восстановления империи. Более половины граждан России (55%, по последнему опросу Левада-центра) хотели бы расширения российских границ. От минимума, путем присоединения только Белоруссии (3% опрошенных) или Украины (1%) до максимума, полностью восстановив страну в границах бывшего СССР, включая уже 4 года входящих в Евросоюз Латвию, Литву и Эстонию. О последнем мечтает больше всего опрошенных — 22%.
Что на фоне таких грез, случайная или нарочная оговорка российского дипломата про возможный пересмотр Большого российско-украинского договора? Ведь 62% россиян даже не считают Украину заграницей, а более половины уверены, что русские и украинцы — один народ.
И все-таки и время, и здравый смысл, и практический расчет (Россия сегодня живет побогаче и Украины, и большинства других бывших союзных республик) берут верх и над ностальгическим дурманом и над великодержавной официальной и полуофициальной пропагандой последних лет.
Год от года растет число тех, кто считает, что России надо, наконец, успокоиться и строить счастливое будущее в своих нынешних пределах.
С 1998 года число «антиимпериалистов» выросло почти вдвое — с 19% до 35%. Так же существенно, с 75% до 55%, сократилось число тех, кто мечтает о приращении русских земель. Возможно, свою роль в отказе от имперских иллюзий сыграл фактический провал идеи воссоединения в рамках единого государства хотя бы с самой близкой из бывших союзных республик — Белоруссией.
Провал, который ясно показал, что и российская элита, несмотря на всю имперскую риторику, к реальному восстановлению большого государства не готова и не способна.
Все большее отчуждение стран, входящих в полумертвую структуру СНГ, — еще один показатель этой системной неспособности объединять и лидировать.Чтобы собирать земли, чтобы воссоединять и присоединять народы, недостаточно овладеть языком газовых ультиматумов и политических спекуляций. Нужны великие идеи и большие чувства. Вместо них — только мелочные склоки, неумные интриги и пустые слова.
