Цивилизация
В выступлении на конференции «Россия вчера и сегодня: нереализованный выбор», посвященной памяти Отто Лациса, руководитель социологического института «Левада-центр» Юрий Левада заявил, что, по его наблюдениям, в стране нарастает ощущение, что все может быть только так, как есть. По мнению ученого, ощущение того, что этот путь единственно возможный, очень опасно, в частности, потому, что заканчивается историческая эпоха и нам предстоит делать новый выбор. Подробности своих наблюдений Юрий Левада изложил в интервью «Газете.Ru-Комментарии».
— Юрий Александрович, вы говорили, что в обществе укореняется на всех его этажах опасная иллюзия безальтернативности. Какова природа этой иллюзии?
— Оценивая произошедшее с обществом или отдельным человеком, из существовавших возможностей мы помним только ту, что реализовалась, все остальное отходит на второй план и забывается. Отсюда возникает иллюзия, что выбора не было и нет.
Но каждый раз существует некоторый пучок возможностей. На фольклорно-мифологическом уровне — это камень, на котором написано, что будет с рыцарем, если он поедет прямо, налево и пр. Это универсальный символ выбора. Выбор, который делает человек или общество, зависит от того, кто выбирает, какими силами, в каких условиях, для какого варианта есть больше ресурсов, а для какого меньше. В последнее же время у нас не видно сил, которые могут выбирать, отсюда склонность выбирать самое простое решение, которое требует меньше усилий. Все наши события последних времен с этим связывались.
— Есть ли примеры того, как, скажем, при появлении новых политических фигур люди по-новому оценивают сложившуюся ситуацию? И их представления об альтернативе проявляются в поддержке нового политика?
— С неба фигуры не сваливаются, они появляются из того варева, которое существует. Если существует высокая неясность и разочарование в том, что есть, такие фигуры появляются. Горбачев возник в рамках существовавшего тогда порядка передачи власти. Он «партийный начальник», а то, что он стал не совсем таким, как было принято в этой череде, зависело больше от него самого, от его воспитания. Ельцин — фигура примерно такого же типа, но другого склада.
— Партия пенсионеров, едва образовавшись, выиграла несколько региональных выборов. Означает ли это, что в ней сконцентрировались представления части общества о других возможностях жизни?
— В насыщенный раствор нужно бросить песчинку, и он кристаллизуется. Пенсионеры у нас составляют почти треть населения, живут они плохо. В общем, они надеются на государство, но все больше разочаровываются. Нашлась группа энергичных людей, которая попыталась их организовать. Она действительно кое-что успела и страшно напугала власть. Важно, что действие этой партии произвело эффект. Таким же явлением была «Родина» — искусственно созданная, она получила популярность, стала опасной для тех, кто ее «вызвал». Это означало, что она попала в какой-то насыщенный раствор популистско-патриотических настроений, которые с помощью примитивной демагогии можно было кристаллизовать и собрать заметный процент.
— Чем опасна идея о том, что все может быть только так, как есть?
— Она опасна тем, что мешает думать и заставляет примиряться с тем, что есть. У нас отчасти воспроизводится та структура отношений между человеком и государством, которая была в недавнем советском прошлом, когда между одиноким человеком и государством ничего нет. Сейчас, правда, и государство не такое всемогущее, и человек более самостоятельный, чему-то научившийся. И страха меньше. Но воспроизводится, во всяком случае, имитируется старый тип отношений. Это опасно тем, что тянет нас назад, а не толкает вперед.
Такие имитативные системы слишком долго держаться не могут, рано или поздно они начинают слабеть и рассыпаться изнутри. Хотя бы потому, что людей нельзя держать постоянно в напряжении.
— Вы говорили, что сейчас мы переживаем конец исторической эпохи. В чем это проявляется?
— Конец эпохи связан не только с предстоящими выборами президента. Я думаю, что та система жизни страны, те кумиры, которые есть, уйдут. Не обязательно, конечно, это произойдет в день или в год выборов президента, но чуть раньше или чуть позже наступит конец этой части «переходной» эпохи, которая длится у нас уже почти 20 лет. Изменения мало направлены, в них есть масса противоречий, неудач, разочарований. Последний этап, который мы переживали в течение семи лет, закончится, сменится другим.
Неопределенность и запутанность положения внутри страны, в отношениях к человеку и государству, во внутренней политике, в проблемах демократии и власти, положении России в мире, отношениях с ближайшими соседями или с мировыми державами не может длиться очень долго. Мне кажется, что ПОЧТИ все существовавшие РЕСУРСЫ, присущие данному периоду или отрезку жизни общества, исчерпаны. Это видно по настроениям людей, которые относятся к ситуации с некоторым беспокойством, и по поведению власти, которая нервничает, срывается, совершает необдуманные поступки сразу на всех направлениях.
— По опросам вашего центра видно, что отношение к институтам власти у граждан двойственное.
— У нас одновременно сосуществуют увлечение президентом и недоверие правительству. Ничего существенно нового в этом нет. Президента по-прежнему ценят достаточно высоко, а правительство низко. Это значит, что практические дела, которые связаны с правительством, оцениваются плохо. Ситуация, когда люди никому не верят, кроме одного благодетеля, это все-таки не современная ситуация, и она долго не продержится. Когда единственной «палочкой-выручалочкой» у государства становится нефтяная труба, то это означает, что дело действительно труба...
Люди довольно ясно видят, что продуманной политики власть не имеет. Они прежде всего видят обращенную к ним часть политики, то есть социальную политику. Все импульсивные решения по поводу льгот, пенсий, оплаты жилья, которые люди ощущают на своей шкуре, их возмущают и обижают. И непонятно, зачем это делается: как будто ничего не происходит, денег у власти много. Кроме того, за последние два-три года мы перессорились со всеми соседями и с большими державами, не стали ближе с китайцами. А все наше западное пограничье состоит из больных точек. Видно по опросам, что напряженность и с Балтией, и с Украиной, и с Грузией некоторым нравится. Усиливаются настроения «так им и надо». Выходит на поверхность то, что было видно и раньше: обида за то, что бывшие свои стали чужими, хотят жить сами по себе, не слушаясь бывшего «старшего брата». Проекция такой державной обиды — представление о том, что русских в этих странах обижают. Сейчас нашли газовую и нефтяную «удавку», которую как-то можно использовать, но заново бывших «братьев» связать друг с другом не удастся.
— Связана ли идея безальтернативности с ощущением конца эпохи?
— Когда эпоха кончается, нам важно представить себе варианты дальнейшего развития. Конец не означает, что за ним последует повторение того, что уже было. Скорее, есть некоторый набор вариантов, которые надо представить, описать, продумать, выбрать из них более рациональные. Этой работой стоит серьезно заняться.
— В опубликованном вашим центром опросе люди оценивали неизбежность исторических событий. Так, например, приход к власти Путина и его окружения считают предопределенным 51%, так не думают 26%. Примерно такое же соотношение в ответах о Второй мировой войне (59% — 30%) и Октябрьской революции (53% — 31%). Наоборот, большинство считает, что чеченских войн можно было избежать. Как формируется оценка неизбежности?
— Объяснения мы ищем сами и у людей не спрашиваем, а если и спросим, то они не ответят. Я думаю, что к Путину привыкли, другого не видят, альтернативы ему нет. Из ответов, которые мы публиковали, следует, что если бы Путин мог оставаться президентом дальше, то люди бы это с удовольствием приняли, потому что они просто не видят никого больше. Поэтому люди считают, что приход к власти Путина и его команды неизбежен. На самом деле ничего неизбежного не бывает. Только не хватает сил и возможностей для того, чтобы повернуть события в другую сторону. Всего можно было избежать — и войн, и революций, но кишка была тонка.
Октябрьскую революцию столько лет считали неизбежной. Когда-то ее объясняли историческими закономерностями. Сейчас эти объяснения позабыли, а просто привыкли, что это событие считается чем-то, мимо чего пройти было нельзя. Хотя, конечно, тогда это казалось маловероятным.
— Группа из пяти событий, которых, по мнению подавляющего большинства граждан, можно было избежать. Это перестройка (так считают 66%), распад СССР (72%), приватизация и экономические реформы (68%), первая чеченская (69%) и вторая чеченская (72%) войны. Люди говорят о том, что их можно было избежать, оценивая их негативный характер.
— Видимо, им очень хотелось этого избежать. Хотелось бы избежать и мировой войны, но, видимо, люди привыкли, что это «исторический поезд», хотя на самом деле ее можно было бы сорвать, если бы действовали умнее. Задним числом это все видно. Такая возможность была, но некому ее было использовать.
Беседовал Евгений Натаров
