Цивилизация
Российско-украинский газовый спор, который сначала выглядел попыткой России установить новые правила игры, сейчас уже больше напоминает продолжение отношений по прежним, не поддающимся публичному описанию правилам. Как на самом деле изменяются отношения между государствами, в интервью «Газете.Ru-Комментарии» поясняет руководитель программы «Россия и ЕС» Финского института международных отношений Аркадий Мошес.
— Очевидно, что российско-украинские отношения переживают переходный период. Как они могут трансформироваться в ближайшее время?
— Этап сейчас на самом деле переходный. Прежде всего, трудно определить, какие цели перед собой ставит Россия. Без этого трудно определять содержание этапа. Содержание целей украинской политики понятно. Украина выстраивает с Россией в отношения сотрудничества, при этом выстраивая с Европой отношения интеграции. Насколько удачно получается — это другой вопрос. С теоретической точки зрения это очень логичная формула для Украины. Важно подчеркнуть, что это принципиально отличается от того, что делали прибалты в начале 90-х годов, когда они ставили на то, чтобы разорвать как можно большее количество связей с Россией, и на геополитическое бегство на Запад. Украина пытается сохранить максимум, но понимая, что для этого руководства отношения с Россией — второй приоритет по сравнению с ее отношением с Западом. Эта политика ведется, и она будет вестись. До тех пор, пока зримо украинскую внешнюю и военную политику возглавляют такие люди, как Борис Тарасюк (министр иностранных дел Украины. — «Газета.Ru») и Анатолий Гриценко (министр обороны Украины. — «Газета.Ru»), ничего другого не ждать не нужно. Россия же своих целей не определила, потому что, с одной стороны, она, видимо, инстинктивно понимает, что Украина как государство, находящееся по преимуществу в постсоветском пространстве со всеми вытекающими отсюда последствиями, больше не существует. Такая Украина потеряна.
В этом смысле то, что происходило в газовой сфере в декабре, было достаточно логично.
Когда экономические преференции больше не обеспечивают политической лояльности, даже внешней, так, как это было при Кучме, нужно повышать цены и выстраивать отношения, которые выглядят как межгосударственные, с элементами нормального экономического сотрудничества. Тем более что областей для сотрудничества много. Это с одной стороны.
С другой стороны, Россия не может преодолеть того, что когда-то в литературе получило название «искушение интеграцией».
Идет волна реализма, прагматизма, понимания того, что по-старому не будет, но потом начинаются игры, звучат заявления, подобные тем, что были в Астане, которые сводятся к декларации того, что «все у нас хорошо». Эти заявления скорее были в стилистике среднего и позднего Ельцина, чем раннего Путина. Первый период Путина был достаточно прагматичным. Хотите — будем ругаться, не хотите — будем сотрудничать и участвовать в приватизации.
Нельзя говорить об определенной модели взаимоотношений. С российской стороны в них присутствует стремление сохранить значительную долю контроля. Одновременно есть и понимание того, что такого партнерства, которого России хотелось, больше не будет и поэтому надо отстаивать свои интересы прежде всего, в том числе и в ущерб интересам украинским.
— Как можно оценить итоги попытки сделать отношения прагматичными?
— Эта попытка логичная, если вы отказываетесь от советской модели отношений и переходите к межгосударственной модели. Поэтому в декабре мне казалось, что пусть болезненно, но Россия принимает эту логику. Но то, что происходит сейчас, в известной степени эту логику подрывает. Кроме того, настораживает вал сомнений относительно подлинной мотивации обеих сторон. Что такое «Росукрэнерго», зачем это делалось, кто за ним стоит, кто будет класть деньги в карман, усилит ли это коррупцию на Украине, и если да, то в какой степени?
Этот вопрос вышел на первый план. А это вопрос не столько российско-украинских отношений, сколько договоренностей между некими группировками элит.
В известном отношении мы вернулись на круги своя. Если в декабре казалось, что газовый кризис определенные точки над i расставит, то сейчас это опять непонятно. Цены выросли и вырастут, но совершенно непонятно, сделано ли это для того, чтобы зафиксировать изменения, по крайней мере в экономических отношениях между двумя государствами, или это просто очередная непрозрачная коррупционная схема, каковых в истории российско-украинских отношений было предостаточно, начиная с Лазаренко, Тимошенко, «Итеры» и до сих пор. Если это последнее, то это бессмысленно серьезно обсуждать, это надо оставить политикам, которые хотят выходить на митинги с криками об очередном российском наскоке на Украину.
— Как отразится конфликт на межгосударственных отношениях?
— Если весь смысл всего этого конфликта в появлении некой схемы, то эффект будет не очень большой. Опять будет сохраняться неопределенность. Однако, конечно, нужно некоторые вещи зафиксировать. Первое — это то, что Украина прожила месяц в атмосфере, когда восприятие градуса конфликтности в отношениях с Россией было выше, чем в среднем. Любой такой период объективно отдаляет Украину от России. Хотя газовый конфликт — это не Тузла. В период Тузлы в 2003 году произошла консолидация практически всего украинского общества вокруг дальнейшего движения от России. Даже на востоке люди хорошо понимают, что я считаю моим и кто на это покушается. Тузла спровоцировала большой отрыв Украины от России, вызванный российскими действиями. Столь массированное вмешательство России в выборы 2004 года отодвинуло Украину еще больше. Эксперты отмечают, что впервые на Украине появился русскоязычный антироссийский слой. Газовый конфликт повлияет на отношения гораздо меньше, он меньше длился, люди меньше его почувствовали на себе, но он будет толкать Украину в этом же направлении, от России. Я знаю, что на западе Украины давление падало и людям было холодно.
Может быть, холодно было два дня, но это не забудется. Не драматизируя эти последствия, не замечать их нельзя, и, я думаю, это главное.
Второе следствие, о котором надо говорить, — это следствие контекстуальное. Российско-украинские отношения не являются больше двусторонними. Может быть, они ими не являлись уже после отказа Украины от ядерного оружия, но до выхода Европейского союза на границы Украины, до появления европейской «политики соседства» Россия по большому счету очень много могла решать с Украиной один на один. Сегодня ситуация другая.
Европейский союз против своей воли, особенно против воли больших государств, так или иначе втягивается во всю повестку дня на востоке. Он мучительно вырабатывает новую восточную политику.
Вообще, это самое главное, что произошло. Впервые с 1981 года, с подписания сделки «газ--трубы», в Западной Европе громко была поставлена под сомнение надежность поставок газа из России. Это не надежность России как поставщика, но им неважно, он украл или у него украли, им важно, что зримо появилось то, что в определенный момент их энергетическая безопасность будет поставлена под угрозу, из-за того Россия не сможет договориться с Украиной. Поэтому место на европейской шкале приоритетов российско-украинских отношений выросло. И это объективно не играет на руку России. Контекстуальные изменения важнее того, что произошло собственно на Украине. Третье, что я мог бы отметить, — это зафиксированное опросами ухудшение в отношении россиян к Украине. В Москве оно заметнее, чем в среднем по стране. Это тоже элемент, в который газовый конфликт свою долю внес.
Испытание этих отношений на разрыв и влияние на них газового конфликта непропорционально большое. Больше, чем этот конфликт реально стоит.
— Как изменится политический расклад под воздействием кризиса? Как может измениться политический расклад?
— Сейчас можно говорить о конституционном кризисе на Украине. Действительно, нет правовых норм, которые бы позволили урегулировать сложившуюся ситуацию, и нет конституционного суда, который мог бы определить нормы. Во многом это результат чрезвычайного законотворчества декабря 2004 года. И кризис — очередное доказательство того, что иногда компромисс бывает хуже, чем любая из крайностей.
Под воздействием ситуации политический расклад меняется, но не радикально.
Первое изменение заключается в том, что вновь зримо в украинскую политику возвращается системный конфликт между парламентом и исполнительной властью.
Этот конфликт всегда присутствовал на Украине: и в период президентства Кравчука и Кучмы в качестве премьера, и непосредственно перед принятием конституционного соглашения, а потом конституции в 1996 году. Тогда парламент, как корпорация, достаточно часто фрондировал Кучме-президенту. Это не имело ничего общего с раскладом сил внутри парламента. Последним проявлением этой фронды можно считать случай, когда подавляющим большинством голосов в 4/5 парламент принял решение расследовать дело об отравлении Ющенко. Большинство было прокучмистским, тем не менее они стали на сторону лидера одной из фракций. Совершенно однозначно это решение было принято не только по общечеловеческим причинам. Возвращение структурного конфликта вносит дополнительный элемент нестабильности. При том, что новая правовая система не отлажена и не начала работать, проблемы будут возникать.
Что касается непосредственно предвыборных раскладов, то будет продолжаться перегруппировка в стане «оранжевых». Ничего нового я не скажу, но думаю, что Юлия Тимошенко будет терять сторонников на Западной Украине. Одно дело, когда Янукович продолжает линию на договоренности с Россией, которую он всегда вел. Другое дело, когда Тимошенко, которая в общем зависит от западноукраинского избирателя, а не только от киевского, начинает делать непонятные реверансы в сторону России. Их делает человек, который во время предвыборных поездок по Западной Украине достаточно радикально и не очень дружественно высказывалась в адрес России.
Я ожидаю определенной консолидации «оранжевого» лагеря вокруг Ющенко.
Но при этом в «оранжевом» лагере есть третья сила, блок «ПРП-Пора». Сам по себе этот блок является неестественным союзом, поскольку «Пора» — это радикальное движение, а ПРП всегда была партией истеблишмента. Но часть людей, которые недовольны тем, что сейчас происходит между Ющенко и Тимошенко, с криком «чума на оба ваши дома, вы оба продали революцию…» пойдут за этим объединением.
Беседовал Евгений Натаров
