Цивилизация
Отношение к современной российской Конституции всегда было слегка настороженным. Как будто есть в ней некий подвох. Конечно, свою роль здесь сыграли обстоятельства рождения Основного закона страны. Написанная в горячем 1993 году и появившаяся на свет после ельцинского Указа №1400 о роспуске Съезда Советов, Конституция была принята на референдуме 12 декабря 1993 года, результаты которого многие и сегодня подвергают сомнению, а в некоторых субъектах Федерации он вообще фактически не проводился. Можно еще вспомнить, что конституционный референдум был проведен тогда одновременно с первыми выборами нового российского парламента, которые вошли в историю победой ЛДПР и рождением главного лозунга российской действительности 90-х годов - «Россия, ты одурела».
Однако с позиции сегодняшнего дня все неоднозначные обстоятельства появления на свет Основного закона не имеют особого значения. Дело не только в том, что за 12 прошедших лет отношения Конституции с жизнью как-то сложились - сформировалась некая реальная практика государственной власти, принято множество законов, многие неясности Основного закона истолкованы Конституционным судом. Важнее другое.
Нынешняя российская Конституция особый документ постсоветской, переходной эпохи, которая еще не закончилась и быть может, закончится еще очень не скоро
Прежде всего, в Основном законе много «белых пятен», много «воздуха». Разреженное конституционное пространство заполняется теневыми центрами принятия решений и неформальными механизмами политический действий. Из-за этого возникает возможность полета мысли и фантазии, свободного творчества власти в изменении реальных принципов и механизмов государственного строительства.
То, что при этом сам текст Основного закона остается неизменным - небезынтересная технологическая особенность, лишь подчеркивающая изящество переходов в рамках одной и той же конституционной формы к совершенно разным содержательным моделям государственного устройства и политического режима.
Из кубиков статей российской конституции одинаково хорошо получаются и децентрализованная федерация, и унитарное государство. И суперпрезидентская, и президентско-парламентская республика. И вертикаль власти, и политический режим тотального внутриэлитного торга. Исполнительная власть может принадлежать и правительству, и президентской администрации. Властвовать можно и с партиями, и без них. Конституция также не имеет ничего против появления в стране новых властных институтов и управленческих органов, которые никак в ней не отражены. Основной закон ничего не знает о существовании федеральных округов, Госсовета, Общественной палаты и многих других политических и управленческих новациях последних лет.
Какие изменения еще ждут российскую госсистему - также вопрос гадательный, поскольку обстоятельства будущего могут породить еще множество новых подходов к творческому переосмыслению Основного закона. Ясно только одно - этот процесс не закончится до тех пор, пока российскому правящему классу, в силу тех или иных обстоятельств, не покажется более разумным признать некую модель власти и управления оптимальной и утвердить ее всерьез и надолго. С другой стороны, созданная за последние годы и еще кое в чем достраиваемая сегодня политическая система, вполне может оказаться как раз таким - оптимальным и давно чаемым - способом существования для российской власти.
Лейтмотивом отношения правящей элиты к действующему Основному закону страны всегда был тезис о том, что «Конституция еще не исчерпала своего потенциала». Это чистая правда. История последних лет наглядно продемонстрировала все те широкие возможности «укрепления государства» и строительства «вертикали власти», которые были изначально заложены в Конституцию.
Сегодня уже ни у кого не повернется язык назвать ее «ельцинской» и написанной специально под первого президента России.
Хотя, на самом деле, это во многом действительно было так. Но дело тут в том, что «при Борис Николаевиче» у власти объективно не было ни возможностей, ни достаточных ресурсов, чтобы этот самый «потенциал» реализовать. Хотя, надо думать, хотелось. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов и субъективный фактор - нынешний глава государства лишен как известных недостатков, так и некоторых «демократических иллюзий» Бориса Ельцина.
<1>Однако главным итогом «конституционной эволюции» последних лет является все же не само укрепление власти. Главное в том, что действующая Конституция России сегодня снова (а может быть, и впервые) пользуется поддержкой большинства общества. По последним данным ВЦИОМ, за последние два года доля тех, кто проголосовал бы за нынешнюю Конституцию на референдуме, выросла с 36 до 51 процента. А число резких противников Основного закона упало до 11%. Не менее важно и то, что граждане не помнят о том, когда и как российская Конституция принималась. Точные ответы на эти вопросы может дать лишь около трети населения. Вообще говоря, из этого вытекает один простой вывод - на интуитивном уровне, на уровне подсознания российские граждане понимают, что закон жизни страны в последние годы изменился и мы живем, в некотором смысле, при новой, «путинской» конституции. Это тем более очевидно, что, согласно тем же опросам ВЦИОМ, большинство, а именно 55% граждан, считают, что, согласно Конституции, носителем суверенитета и источником власти в России является президент страны. И только 19% помнят, что «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ».Здесь, собственно говоря, и сокрыт главный «секретный код» всех перипетий государственного строительства, пережитых страной за минувшие со дня принятия Конституции годы.
Главным принципом «общественного договора», всегда составляющего суть и фундамент Основного закона страны, в нашем случае является осознанное делегирование народом своего суверенитета высшей государственной власти.
А основой легитимности этой самой государственной власти естественным образом оказывается уровень популярности главы государства. Может и правильно, что празднование Дня Конституции отменили? Ведь отмечать и чтить такой день люди смогут только тогда, когда созреют условия для какого-то принципиально другого договора между властью и обществом. Пока всем и так хорошо.
