Цивилизация
На этой неделе в Центральном доме художника торжественно открылась выставка «Арт-Москва». Точнее, ее название звучит так: Девятая международная художественная ярмарка. В церемониальной речи один из кураторов, известный галерист и общественный деятель Марат Гельман вполне в духе времени заявил, что в нынешней России пространство изобразительного искусства единственно свободно от диктата цензуры и прихотей начальства. Что и должно иллюстрировать, наверное, данное мероприятие. Быть может, г-н Гельман намекал на телевидение, потому что, скажем, цензуре не подвергается нынче и музыка. Да и отечественная беллетристика, судя хоть по «Ночному дозору», как-то свободно дышит — хотя бы потому, что ее никто не читает. А какого-нибудь Мураками не подвергать же цензуре. Так что сказано это было, скорее всего, для красного словца. Или попросту г-н Гельман окучивает свой сад как умеет.
Автор с полным вниманием и сознанием ответственности обошел два этажа выставки в поисках неподцензурного, но ничего, кроме обнаженных дамских телес, из скоромного и отечественного вольнодышащего так и не нашел. Но телеса — они и в Бельгии телеса.
Впрочем, аполитичная галерея «Ковчег» кое-что по части политической свободы смогла представить. А именно проект молодого художника Павла Шевелева под названием «Рисунки по делу». И название остроумное, и содержание примечательно. Художник в данном случае выступил в роли судейского рисовальщика — фигуры, известной прежде всего в странах англосаксонской этики, где судебный процесс запрещено фотографировать и запрет этот соблюдается очень строго. Поэтому газетные отчеты о судебных разбирательствах в США и Англии принято сопровождать рисунками. Но мало того что художник как бы открыл для нас сам этот жанр рисованного судебного репортажа, до него, кажется, в нашей стране неведомый. Он запечатлел к тому же участников не рядового, а все еще будоражащего мировую общественность процесса по делу Михаила Ходорковского.
Художник ни в коем случае не карикатурист. И шаржами его беспристрастные рисунки не назовешь. Большинство рисунков выполнены черной шариковой ручкой на бумаге, редкие из них скупо наделены цветом: скажем, какой же быть судье Колесниковой, как не розовой — не черно же белой, поэтому в ход пошел цветной карандаш. Красные уши и у следователя Уварова, в качестве свидетеля закрывающего от нас судейскую коллегию своей фигурой габаритов гардероба. Но черно-белы и спящие охранники подсудимых, и адвокаты.
Когда рассматриваешь эти листы, то становится ощутима душная атмосфера рутинного судопроизводства, в которой приходится задыхаться обвиняемым: скорее всего, для них, переживающих трагедию, именно эта равнодушная рутина — самое тяжкое переживание. Потому что очевидно: здесь только им и их адвокатам важен исход этого трагикомического разбирательства, прочие же лишь отправляют свои повседневные палаческие обязанности и лениво отрабатывают как умеют свой хлеб.
Странным образом непритязательный, казалось бы, жанр графического репортажа в данном случае оказался интереснее и острее, чем самые изощренные инсталляции: стадо белых коров в натуральную величину, пасущихся в фойе на зеленом ковролине, или безногий труп девушки, лежащий в гробу в подвенечном платье. Уж не эти ли бренные останки имел в виду куратор, говоря о неслыханной в прочих областях человеческой деятельности нынешней художественной свободе?
Если эта выставка что-то иллюстрирует, то, как ни печально, упадок и скуку нынешнего современного изобразительного искусства, которое в погоне за этой самой ускользающей от него современностью предстает насквозь вторичным и утомленным собственными потугами.
<1>Скажем, какой-нибудь коллаж из фотографии нового папы римского с котенком на руках на фоне кремлевской башни достоин усилий школьника пятого класса, который ради игры в футбол прогуливал уроки рисования. Или голая дама, возлежащая на рояле, за которым сидит исполнитель в жилете, очень похожий на того же Ходорковского: даже пародия на китч, скажем, на жанр поздравительной открытки или программки к концерту, должна быть качественнее исполнена, чтобы ее взяли в печать. А ведь все эти создания помещены в толстый и дорогой глянцевый каталог на мелованной бумаге. Вот уж можно точно сказать, положа руку на сердце, что этим деньгам можно было найти более достойное применение.
Впрочем, закрадывается подозрение, что для этой выставки, собственно, творения художников вторичны, а важны сами созидающие персоны.
То есть как бы не важно, что ты делаешь, главное — блистать звездой. По сути дела, выставка эта не столько художественное, сколько светское мероприятие. Не дотягивающее по замаху и масштабу концепции до укутывания в целлофан здания Рейхстага или освещения прожекторами Воробьевых гор, но являющееся жестом, при совершении которого совершенно второстепенно, в какую фигуру сложены пальцы. Причем исподволь организаторы этой тусовки с участием артистической публики надеются на коммерческий результат, для чего необходимо приманить потенциальных покупателей. Хорошо бы они попались доверчивыми.
Автор — обозреватель «Независимой газеты», специально для «Газеты.Ru-Комментарии».
