Цивилизация
«Та ситуация, которая складывается сегодня в судебной системе, носит катастрофический, угрожающий характер. Люди убеждены, что эта система поражена коррупцией и правды там найти невозможно... Если люди в судебную систему не верят, то невозможно надеяться на прогресс в экономической и политической ситуациях». Слова эти столько раз произносились экспертами и либеральными политиками, что уже почти приелись.
Однако на сей раз их произносит представитель президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак. И не просто представитель. В первый срок президентства Путина в качестве заместителя руководителя его администрации Козак курировал масштабную реформу судебно-правовых органов. Судебная реформа — самое дорогое для Козака дело, в том числе и потому, что в этом направлении удалось продвинуться максимально далеко. И сегодняшнее его высказывание - приговор этим усилиям.
Разумеется, трудно предположить, что слова Дмитрия Козака, полпреда и давнего соратника президента, направлены непосредственно против Путина. Однако в этом случае их вообще трудно понять.
Одной из главных проблем судебной системы Дмитрий Козак назвал подбор кадров. «Судебная система сегодня стала своеобразным бизнесом. Крупные компании сегодня пытаются делегировать своих представителей в эту систему». Слова полпреда можно трактовать как очередной пинок олигархам, и, скорее всего, именно такое толкование станет каноническим и своеобразным «оправданием» столь жесткой характеристики со стороны полпреда в глазах Кремля. Однако крупные компании сегодня это не только и не столько остатки старых олигархических империй. Сегодня под это определение куда лучше подходят новые промышленно-бюрократические монстры, возникающие благодаря интенсивному проникновению силовых структур в экономику. На их фоне теряются олигархи первого призыва, поскольку новые хозяева набирают собственность, оставаясь при этом государственными деятелями. Низкий уровень профессионального менеджмента компенсируется значительно большими ресурсами и, главное, открытым доступом к принятию решений на самом высоком уровне. Вплоть до представления кандидатов на замещение самых высоких должностей.
Заявление Козака, хотел ли полпред придать ему этот подтекст или нет, прозвучало на следующий день после утверждения в Совете федерации в качестве нового председателя Арбитражного суда Антона Иванова, малоизвестного молодого юриста, ни дня не работавшего в судебной системе и имеющего в своем активе лишь тесные связи с руководителем администрации президента Дмитрием Медведевым, а в последнее время служившего в холдинге «Газпром-медиа», дочерней структуре «Газпрома».
Вряд ли занимавшийся долго и страстно проблемами судебной реформы Козак не понимает, что вчерашнее событие стало откровенным позором российской судебной системы.
<1>По всей видимости, г-н Козак, хорошо знакомый с законодательством, понимает и то, что представление Антона Иванова в СФ и его утверждение и с формальной точки зрения является практически незаконным. Тот факт, что Иванов был единственной кандидатурой в Квалификационной коллегии на должность председателя арбитража, вполне соответствует законодательству. Однако проблема в том, что Антон Иванов вовсе не являлся судьей, а вот согласно ст. 5 закона «О статусе судей», над которым Козак работал, отбор кандидатов на должность судьи должен обязательно происходить на конкурсной основе. Статья 5 подробно и либерально описывает механизм замещения вакантной должности судьи, который должен быть и гласным, и открытым, и процедурно выверенным, и — по необходимости — достаточно длительным.
И даже с этой точки зрения история назначения г-на Иванова является откровенным издевательством над столь тщательно прописанными некогда Козаком процедурами.
Однако дело не только в формальностях. Назначая на должность одного из руководителей судебной системы человека, известного лишь личной близостью к руководителю администрации президента, Кремль не только откровенно переходит к кадровой политике в стиле императора Калигулы (включившего, как известно, свою лошадь в число сенаторов), но и дает вполне определенный сигнал и судейскому сообществу, и бизнесу, и обществу в целом. Арбитраж рассматривался и рассматривается Кремлем, прежде всего, как средство реализации своих планов и решений, лишь облеченных в судебную форму. Прежде всего — как средство давления на экономических субъектов и контроля их прав собственности.
Конечно, кто-то в Кремле, и, возможно, искренне, мечтает о такой судебной системе, в которой судьи берут под козырек перед собственно кремлевским начальством и сохраняют компетентность и непредвзятость в рассмотрении тех споров, которые не соприкасаются с интересами высокопоставленных чиновников из Петербурга. Однако у г-на Козака, думается, достаточно интеллекта, чтобы понимать, что такая судебная система существовать не может.
