Цивилизация
Мечте о жесткой и сильной, централизованной власти, осуществляющей непопулярные, но столь необходимые стране реформы. Мечта эта жила в реформаторских умах и сердцах чуть ли не с начала 90-х. Был даже найден ее образ — генерал Аугусто Пиночет, который и коммунистов победил, и либеральные реформы провел. В конце 1992 года, когда реформатора Егора Гайдара уже заменили на более консервативного Виктора Черномырдина, один из близких соратников Гайдара заявил на собрании демократической общественности буквально следующее: «если бы у нас была структура райкомов КПСС, реформы бы пошли гораздо успешнее». Зал зааплодировал.
Большая часть из тех, кто тосковал по «сильной руке» и «русскому Пиночету», весьма приблизительно представляла себе, что реально происходило в Чили в 70-80- годы и что могло бы сулить лично им появление этого самого «русского Пиночета». Отсюда и не вполне продуманным оставался важнейший вопрос: а какие, в сущности, «русскому Пиночету» понадобятся рычаги влияния и институты? Концлагерь на территории Лужников? Важен был символ — сильный лидер, который и выстраивает жесткие административные структуры, и своим личным авторитетом прикрывает непопулярные реформы.
Мундир «русского Пиночета» примерялся на многих, однако впору пришелся только Владимиру Путину.
Огромная популярность второго президента России вкупе с активно используемой им модернистской терминологией, казалось бы, давали все основания рассчитывать, что именно этот человек сможет реализовать план «модернизации сверху». Путин усиливал присутствие государства во всех сферах общественной жизни, пространство реальных демократических свобод сжималась, как шагреневая кожа, «чекисты» занимали одну командную высоту за другой.
Разделение властей сменилось аккуратно выстроенной вертикалью, в которой уже не было ни министров, ни депутатов, ни администраторов, а были винтики и гаечки.
Любые дискуссии признаны отвлекающей от дела болтовней, а те, кто настаивал на обсуждении важных для страны вопросов, признаны в лучшем случае пустопорожними бездельниками, а то и — опасными вредителями с корыстными интересами.
Для значительной части реформаторски настроенных граждан систематическое закручивание гаек было необходимой, хоть и неприятной, прелюдией для выполнения главной функции, мегазадачи второго президента России: проведения очень необходимых, хотя и очень непопулярных реформ.
И вот час испытаний пробил. Началась монетизация льгот. И сегодня уже очень похоже на то, что сильное путинское государство не выдержало даже первых признаков социального недовольства. Через несколько дней после того, как первые пенсионеры вышли на улицы, власть пошла на попятную и занялась подробной ревизией собственных решений. Однако первые подачки отнюдь не удовлетворили митингующих. Они требуют безусловного возвращения льгот. И что с этим делать, власть откровенно не знает.
Выяснилось, что реформаторы сегодняшнего дня совершенно не держат удар. В 1992 году Егор Гайдар и его завлабы, не имея под рукой вертикали власти, тем не менее, отражали атаку за атакой.
Выяснилось, что все механизмы влияния путинской власти годны лишь для борьбы внутри системы — для перераспределения статусов и ресурсов от одних, «неправильных» людей и институций к другим, «правильным».
<1>Выяснилось, что правящая партия, созданная как машина для голосования, совершенно не способна выполнить свою прямую социально-политическую функцию — стать амортизатором народного недовольства. А отсутствие парламентской «говорильни» и публичной политической дискуссии, отсутствие внешнего политического давления на правительство и исполнительную власть оборачивается фатальными просчетами. И всплеском дискуссии абсолютно непарламентской. Наконец, оказалось, что отсутствие легальных и признанных лидеров у оппозиции — не благо, а крайне опасное неудобство. Потому что с такими лидерами можно сесть за стол переговоров и договориться о рубеже компромисса. А с улицей договариваться о компромиссе гораздо сложнее. С улицей не бывает компромиссов, бывают только уступки.
Наконец, выяснилось, что президент, ведущий позиционные бои с различными элитами и группами влияния по окончательной зачистке политического поля и перераспределению ресурсов и полномочий «под своих», совершенно не способен в нужный момент поступиться пунктами своего рейтинга. Потому что этот рейтинг — его главный актив и главная опора в позиционных боях.
На самом деле, тут неуместно злорадство. «Мы же говорили!» Важно не это, а то, что сегодня необходимые и столь долго готовившиеся реформы — под реальной угрозой провала. Вполне вероятным представляется, что реформа льгот будет в значительной мере спущена на тормозах. А следующие этапы реформирования социальной сферы — глубокая реформа ЖКХ и здравоохранения — и вовсе отложены «до 2008 года».
Однако стоит иметь в виду, что реформы эти не просто необходимы. Они практически неизбежны.
И попытка отложить их, сохранить «подмороженный» статус-кво обернется в условиях сегодняшней административно-рыночной экономики отнюдь не «новым застоем», как многим представляется, но довольно быстро нарастающей деградацией государственно-бюрократического механизма.
