Цивилизация
Похищения
О том, как изменяется ситуация в Чечне, можно говорить на простом языке цифр. По данным «Мемориала», за прошлый год было похищено 396 человек. Это значительно больше, чем за 2003–2002 годы. Часть из этих людей, 24 человека, были найдены убитыми; часть, 187 человек, выкуплены; часть, 175 человек, пропали без вести. А под следствием из них находятся только десять человек. Данные «Мемориала» по похищенным охватывают лишь 25–30% территории Чечни. В дополнение к этим цифрам можно привести достаточно важное заявление, которое сделал секретарь совета безопасности Чечни Рудник Дудаев. По его словам, за 2004 год пропало 500 человек, в полтора раза больше, чем год назад. За первую неделю 2005 года в Чечне похищено уже более десяти человек.
Рост числа похищенных связан с тем, что на территории Чечни реально не действует ни Конституция, ни законы, а вооруженные отряды, которые ведут так называемые разработки, задерживают людей, не имея на это совершенно никаких санкций. Эти отряды неподконтрольны МВД или прокуратуре, каким-либо другим ведомствам. Обычно их действия выглядят так: к ним приходит оперативная информация, что где-то находится пособник боевиков, туда приезжают на броне, и человека захватывают. Есть и другая практика — легковые машины без номеров, в них боевики без документов. На самом деле они кадыровцы, их знает и без документов любой чеченец. Очень часто бывает, что этого человека потом никто и никогда больше не видит. Благо мест для незаконного содержания, таких импровизированных СИЗО, в Чечне предостаточно.
Понятно, какой резонанс имеет в Чечне такое количество похищенных людей. Для республики эта гигантская цифра является приводным ремнем мобилизационного ресурса боевиков. Чудовищная бедность и безысходность в поисках похищенных родственников рекрутируют из мирных жителей боевиков.
Экспорт кадыровщины
Сейчас ситуация складывается так, что эта волна похищений уже выходит за пределы Чечни. В 2004 году практика захватов в заложники опять возобновилась в Ингушетии, Северной Осетии. Фактически уже невозможно различать действия силовиков и бандитов — ими используются одни и те же технологии.
Напомню, что 23 декабря жители Дагестана уже второй раз за месяц заблокировали федеральную трассу, потому что из их сел было похищено более десяти человек. Каким образом? Их увезли люди в камуфляжной форме и без опознавательных знаков люди, пытавшие добиться признательных показаний об участии в НВФ (незаконных вооруженных формированиях). Эта тактика знакома по недавним событиям в Чечне и Ингушетии, когда из похищенных выбивали признания в подготовке теракта в Беслане.
Эту экспансию нестабильности можно связать с тем, что отряды Рамзана Кадырова никому внутри Чечни не подчиняются, и в последние время ресурсы этих неконтролируемых отрядов возрастают. В Ингушетии и Дагестане регулярно появляются машины без номеров, наполненные молодыми людьми с оружием, без документов. Они ведут себя как представители верховной власти на Кавказе, деятельность которой одобрена Кремлем. Немудрено, ведь их руководитель, первый зампред правительства Чечни Кадыров-младший под Новый год награжден звездой Героя Российской Федерации.
Такой санкционированный беспредел не устраивает как местные элиты, так и людей, живущих в регионе.
Последний из конфликтов, спровоцированных этой ситуацией, — задержание в Дагестане 10 января сестры Рамзана Кадырова Зулы. В результате отряды Рамзана Кадырова едва не штурмовали здание одного из управлений внутренних дел города Хасавюрта. То есть неправовые методы, которые применяются в Чечне, ими начинают применяться и в других регионах.
Легализация заложничества
Наиболее значимое в этой области рутинных преступлений событие, произошедшее в последнее время, — захваты восьми родственников Масхадова в конце декабря. Мы не можем утверждать, что все захваты в Чечне — дело рук российских военных, но уж родственников Масхадова захватывать более некому.
Можно говорить о том, что Россией внутри Чечни сегодня применяется новая тактика войны.
В первый раз в 2004 году этот прием, который, по сути, является захватом заложников, был применен еще в марте. Тогда в прессе муссировалась информация о добровольной сдаче полевого командира Магомеда Хамбиева. Он сдался после того, как 40 его родственников были захвачены в заложники. Эта же тактика продолжает применяться и сегодня.
С одной стороны, есть официальное заявление от правоохранительных органов о том, что ни МВД, ни какие-либо другие структуры ничего не знают о родственниках Масхадова и к их задержанию не причастны. Но с другой стороны, тот же Рудник Дудаев признает, что об их исчезновении известно уже почти месяц, и говорит дословно следующее: «Если кто-то считает, что таким способом можно повлиять на обстановку, то тот глубоко заблуждается. Родственники Масхадова пропали более месяца назад, но ни Масхадов, ни ближайшие сподвижники не сложили оружие и не пришли с повинной». То есть не только подтверждает факт исчезновение людей, но и косвенно, но вполне прозрачно указывает на его причины. Сегодня известны все детали захвата родственников Масхадова — время, место, имена и даже предположительное место содержания.
Полуофициальное признание практики захвата заложников означает важнейший поворот в ходе войны в Чечне. Произошел переход к клановой тактике выдавливания боевиков.
Силовая конкуренция
<1>Отсутствие системы подчинения и единоначалия в силовых структурах — главный, пожалуй, двигатель дестабилизации на Северном Кавказе. То обстоятельство, что силовые структуры не только не согласуют свои действия, но и конкурируют между собой за зоны влияния, приводит к тому, что они абсолютно небоеспособны в борьбе с террористами. Они не знают о спецоперациях, которые проводят их коллеги в том же самом городе. В итоге межклановые по сути столкновения силовых ведомств в Чечне начинают угрожать стабильности соседних регионов.
Если в Чечне и Ингушетии боевики осуществили считаное число операций, то в Дагестане они проходят постоянно. Очевидно, что регулярный отстрел республиканских чиновников направлен на дестабилизацию ситуации. Силовые структуры не способны контролировать границы, потому что конфликтуют друг с другом. Когда силовые ведомства вместо борьбы с преступниками занимаются зарабатыванием денег, крышеванием, переделом сфер влияния, создается очень вольготная ситуация для боевиков. Они хорошо себя чувствуют в условиях тотальной коррупции и несогласованности действий силовых структур. И тот пусть хрупкий, но мир между регионами подвергается как непреднамеренному воздействию со стороны зарвавшихся силовиков, так и целенаправленному разрушению со стороны боевиков и террористов.
