Цивилизация
Проблему становления украинской нации в России обычно сводят к геополитическому выбору, проще говоря — к вопросу: с нами или против нас? Поэтому часто рассуждают о «двух или трех Украинах», выделяя их все по тому же геополитическому принципу. Такой взгляд не то чтобы фантастичен, но уж точно однобок, в основе его по-прежнему лежит святая уверенность: главное для нас — главное и для украинцев. Отсюда возникают небезобидные политические заблуждения. Так, с московской точки зрения, на каждых президентских выборах Украина решает известный «судьбоносный» вопрос, а главными действующими лицами украинских выборов являются пророссийские и антироссийские силы. В действительности же на выборах украинского президента решается вопрос, «кто в доме хозяин?»
Претенденты на роль хозяина используют геополитические лозунги как элемент избирательных технологий, что же касается «московской партии», то ее в общеукраинской политике просто нет.
Заблуждается тот, кто представляет Украину в виде «буриданова осла», застывшего между двумя стогами — Россией и Европой. Украинцы много работают (в том числе в России и в Европе) и приспосабливаются, каждый на свой лад, к новым условиям. В результате в стране сложился некий новый порядок социальной жизни, в чем-то очень похожий, а в чем-то отличный от российского. Именно внутренние противоречия национального развития определили повестку последних президентских выборов и сформировали новое электоральное большинство. В это время Москва зачем-то снова решила убедить всех, что Украина стоит перед геополитическим Рубиконом. В итоге Кремль проиграл. Не потому, что большинство украинцев настроено против России, а потому, что украинские избиратели решали совсем другие вопросы, которыми мало интересуются кремлевские геополитики. Вряд ли нам стоит обижаться на украинцев. Лучше присмотреться к их постсоветскому опыту — он для нас весьма интересен. Ведь все познается в сравнении.
Олигархия и экономический рост
Разрыв между населением и политическим классом в кучмовской Украине бросался в глаза не только западным, но даже и российским наблюдателям. Бурная, по южному крикливая активность многоликого украинского «политикума» редко касалась насущных проблем рядовых избирателей, поскольку была зациклена на распределении сфер влияния между кланами. Эти знаменитые кланы — порождение и субъекты украинской приватизации, финансово-промышленно-политические группы. Формировавшие пропрезидентское большинство «семейная» группа Виктора Пинчука («Интерпайп»), киевская группа Григория Суркиса и Виктора Медведчука (Укркредитбанк), донецкие ФПГ Рината Ахметова («System Capital Management»), Сергея Таруты («Индустриальный союз Донбасса»), Виктора Нусенкиса («Энерго»), днепропетровская группа Игоря Коломойского («Приват»), харьковская группа Александра Ярославского (Укрсиббанк) поддерживали друг с другом ожесточенную конкуренцию до последних дней режима Леонида Кучмы. Другие герои приватизации и олигархического бизнеса, такие как Юлия Тимошенко (создатель скандально знаменитых «Единых энергетических систем Украины» и банка «Славянский»), Александр Волков (бывший советник президента Кучмы и патрон группы «Финансы и кредит»), Петр Порошенко (глава группы «Укрпроминвест»), были вынуждены или предпочли перейти в оппозицию и поддержали Виктора Ющенко.
Все украинские начальники и капиталисты занимаются политикой, и едва ли не каждый считает себя лидером. Враждующие олигархи, меняющиеся премьеры и спикеры, влиятельные министры и видные политики имеют собственные политические объединения, а представленные в Верховной раде партии при ближайшем рассмотрении оказываются не очень консолидированными коалициями. Следует подчеркнуть, что и без ожидаемой конституционной реформы украинский кабинет министров формируется парламентским большинством. На самом деле пакет государственных должностей, распределяемых по результатам многоходового политического торга, еще шире — в него наряду с министерскими входят руководящие посты в президентской администрации, национальном банке, генеральной прокуратуре и даже службе безопасности. Поскольку парламентское (пропрезидентское) большинство состоит из жестко конкурирующих групп, средняя продолжительность политической жизни правительственных кабинетов в стране не превышает двух лет.
Власть в постсоветской Украине — это олигархия в точном, аристотелевском, смысле слова.
Даже в сравнении с ельцинской Россией украинская олигархия выглядит более последовательной и политически оформленной. В то время как президент Путин укрощал российских олигархов и укреплял свое государство, в братской стране олигархия переживала подлинный расцвет под сенью власти президента Кучмы. Можно сказать сильнее — на Украине сбылись кошмары, от которых В.Путин охранил народ российский: вконец ослабевшая государственная власть уже разделена и приватизирована, олигархи сидят в правительстве, в парламенте шумят и дерутся, вместо политической стабильности наступает «оранжевая революция». Здесь бы, перекрестясь, и поставить точку. Но есть одно обстоятельство, которое запутывает только что обретенную ясность. Этим обстоятельством является стремительный рост украинской экономики.
Уже пять лет Украина переживает экономический бум, уверенно опережая по темпам роста все страны СНГ и став самой быстроразвивающейся экономикой Европы.
В 2000–2003 годах рост украинского ВВП в среднем составлял 7,3% в год, реальный ежегодный прирост инвестиций тоже превышал 7%. Инфляция измерялась однозначными цифрами, а обменный курс гривны оставался стабильным; при этом страна сохранила конкурентоспособность экспорта. Эти успехи позволили ощутимо повысить доходы населения. С 2000 года наблюдаются значительный прогресс в сокращении и погашении задолженности по выплате зарплат и пенсий, ежегодный рост уровня реальной заработной платы. Главной отраслью украинской экономики, безусловно, является ориентированная на экспорт металлургия. Однако в последнее время значительный рост достигается за счет тех отраслей, которые ориентированы на внутреннее производство и рынок. Лидерами стали компании строительной индустрии, машиностроения, пищевой промышленности и связи; высокие темпы роста демонстрируют также предприятия промышленной и бытовой химии, железнодорожного транспорта. Бойко наращивают свои активы банки и страховые компании, что говорит о готовности финансового сектора вкладывать дополнительные инвестиции в развитие бизнеса.
Западные наблюдатели заговорили об украинском экономическом чуде. Местные же олигархи и близкие к ним аналитики с гордостью подчеркивают, что украинский рост происходит за счет внутренних финансовых резервов, чем отличается от многих иных «экономических чудес» в Юго-Восточной Азии, Латинской Америке или Восточной Европе. В правящих кругах Украины уже сравнивают «наши ФПГ» с японскими промышленно-финансовыми конгломератами: они де не только обеспечивают экономический подъем, но и охраняют национальный рынок от экспансии иностранных транснациональных корпораций. Как и японцы, украинские олигархи диверсифицируют свои капиталы и создают многоотраслевые корпорации, считая их более защищенными от конъюнктурных колебаний и более конкурентоспособными в глобальном экономическом соревновании.
Гораздо чаще крупный украинский бизнес сравнивает себя, конечно, не с японским, а с российским собратом. Ни о каком комплексе «младшего» при этом и речи не идет.
Вот что пишет, например, издание «Деловая неделя»: «Украинские темпы экономического роста для России сейчас просто недосягаемы, и это объясняется тем, что российский капитал сосредоточен, в основном, в сырьевых отраслях. И в эти же отрасли идут большей частью иностранные инвесторы. В случае падения цен на нефть последствия для экономики России будут гораздо более плачевными, чем последствия от падения цен на металлы: «давимые» с одной стороны Кремлем, а с другой — транснациональными корпорациями российские олигархи больше думают о покупке футбольных клубов в Англии, чем о диверсификации капиталовложений внутри страны».
Украинцам есть чем гордиться. Их темпы роста не затухают, а растут и все более опережают российские. Рост украинского ВВП в 2003 году составил 9,3%, а российского — лишь 7,3%; в 2004 году наше отставание сделалось еще более явным: рост ВВП Украины ускорился до 11–12%, в то время как в России экономический рост во второй половине года резко замедлился и не превысит 6,9% за год. Получается, не Россия, а Украина выполняет поставленную В.Путиным задачу по удвоению ВВП за десять лет! Добавим, что украинская экономика растет отнюдь не за счет продажи нефти и газа, а российский экономический рост застопорился безо всякого падения нефтяных цен, и даже, наоборот, на их максимуме. Тут есть, о чем задуматься.
Удачный эксперимент со слабым государством
В украинском экономическом чуде есть для нас какая-то загадка, особенно тревожная для нашего российского начальства. То что Украина, отделившись, развивается успешнее нас, уже само по себе вызывающе. Но главный вызов состоит в том, что обгоняет нас страна с очевидно слабой государственной властью и обгоняет именно тогда, когда мы укрепили свое государство, то есть, по общераспространенному российскому убеждению, укрепили основу нашей конкурентоспособности.
Конечно, сильное государство можно понимать по-разному. В смысле отчуждения граждан от политики и слабости публичных институтов Россия и Украина выглядят одинаково плохо, в обеих странах чрезвычайно распространены практики «ухода от государства» и замещения государственных правоотношений неформальными частными «связями». Но дальше начинаются существенные различия.
В России отчуждение от государства компенсируется идеологией сильной верховной власти, которая освящена традицией и популярна как в верхах, так и в низах общества.
Россияне легко согласились на установление нового кремлевского абсолютизма взамен на обещание президента Путина укрепить государство и обеспечить гражданам безопасность. Циклический экономический подъем и меры по наведению порядка вызвали рост оптимизма в обществе. Однако «новый курс» преуспел лишь в усилении верховной власти, которое стало самоцелью. Свертывание политической конкуренции, деградация публичных институтов и бюрократическое давление на бизнес не приблизили страну ни к новому качеству управления с более эффективным и менее коррумпированным государством, ни к новому качеству роста с диверсифицированной экономикой, ни к новому качеству общества с ведущей ролью среднего класса.
На Украине не реже чем в России повторяют лозунг сильного государства, но здесь он не находит столь дружного отклика в массовом сознании.
Понятия «верховной власти» и «державы» для украинцев лишены ясной исторической идентичности и априорно традиционной легитимности. Украинская бюрократия расколота идеологически и культурно, равно как и все украинское общество. Кроме того, Днепропетровск, Харьков и Донецк были крупнейшими индустриальными центрами в СССР с очень влиятельными номенклатурными группами. Не удивительно, что эти номенклатурные группы после отделения Украины не очень считались с центральной властью в Киеве, а новые региональные олигархии оказались сильнее центральной новоукраинской бюрократии.
Таким образом, на Украине не нашлось сил на воссоздание своей вертикали власти. С московской точки зрения, такая страна обречена на прозябание. Но вместо этого Украина развивается быстрее России!
Публичные институты на Украине не более развиты, чем у нас, поэтому приходится предположить, что ее конкурентным преимуществом оказалось не что иное, как отсутствие «вертикали власти» в виде абсолютно доминирующего фактора национального развития.
Тут уместно вспомнить максиму Фернана Броделя: «капитализм для своего развития нуждается в нейтралитете, либо слабости, либо даже попустительстве государства». Помимо французской цитаты приведу три украинских аргумента.
Во-первых, украинский олигархический капитализм (не менее российского, надо полагать, «грабительский» и «бандитский») в условиях нестесненного развития обеспечил экономический рост более мощный, диверсифицированный и ориентированный на внутренний рынок, чем тот рост, который обеспечивает российский капитализм, прирученный государством. Особенно важно и показательно ускорение темпов роста малых и средних предприятий, которые, по данным Европейского банка реконструкции и развития, представлены на Украине в гораздо большем количестве, нежели в других странах СНГ.
<1>Во-вторых, не преувеличивая влияния властей Украины на развитие национальной экономики, следует все же отметить такие государственные меры, как снижение налоговой нагрузки на производителей, облегченный порядок регистрации и налогообложения для малого бизнеса, усовершенствование нормативной базы в сфере банковского надзора, формирование правовой и институциональной базы для выдачи государственных актов на право собственности на землю, принятие законов об ипотеке и ипотечных ценных бумагах. Получается, проводить реформы вполне можно при фрагментированном и не послушном президенту парламенте, несмотря на лоббизм разных ФПГ и даже частую смену правительственных кабинетов.
В-третьих, слабость украинской верховной власти не позволила ей задушить политическую оппозицию.
В результате Украина имеет возможность пробовать и сравнивать разные политические режимы.
Олигархи, делившие власть при Кучме, обвиняют Виктора Ющенко в проведении интересов иностранных ТНК. Ющенко и его соратники используют антиолигархическую риторику и по-американски призывают строить «народный капитализм». Поживем — увидим. Олигархия на Украине вполне может пережить «оранжевую революцию». Есть шансы и на развитие более цивилизованных, открытых, эффективных публичных институтов. Но вот что сегодня выглядит наименее вероятным, так это установление на Украине бюрократического абсолютизма в российском духе.
Поражение Кремля на украинском фронте заключается вовсе не в том, что он «проиграл Украину», а в том, что он проигрывает в сравнении с Украиной.
Украина — это не Запад, не Польша и даже не Прибалтика, это наша кровь и братская ревность; мы смотримся в Украину как в «свое иное». Главный кошмар Кремля не происки Запада на Украине, а поступательное развитие украинского капитализма — конкурентоспособного национального капитализма без сакральной «вертикали власти», на которую нанизано общество.
Автор — доктор социологических наук, директор по стратегиям и аналитике ГК «Никколо М»
