Цивилизация
Популярность Владимира Путина — основа устойчивости нынешнего режима, главный его политический ресурс. При всей очевидной слабости иных политических институтов и относительной дееспособности институтов государственной власти его величество рейтинг президента дает власти возможность делать внутри страны все, что она считает нужным, и служит для нее постоянной индульгенцией. Рейтинг не только велик, но и устойчив. Борис Ельцин, также пользовавшийся невероятной популярностью в начале 90-х годов, растратил ее за два-три года активного перехода страны на рыночные рельсы. Путинский рейтинг держится молодцом уже пять лет. За эту неподверженность внешним воздействиям он даже был назван «тефлоновым».
К этому все давно привыкли и, кажется, не заметили, как с рейтингом начали происходить вполне определенные процессы. Зафиксированный всеми социологическими службами заметный спад оптимистических настроений и ожиданий россиян не мог все же обойти знаменитый рейтинг. А возможно, спад этих ожиданий и эрозия рейтинга — глубоко связанный и, в сущности, единый процесс.
Аналитический центр Юрия Левады опубликовал итоговое исследование по уходящему году. Сдвиг рейтинга вполне заметен и в абсолютных цифрах при ответе на прямой вопрос об одобрении — неодобрении деятельности президента. Если в декабре 2003 года одобряющих было 84% от числа опрошенных, то в 2004 — 69%. При этом количество не одобряющих деятельность президента России выросло вдвое — с 14% в 2003 до 28% в декабре 2004 года. Аналогичным образом снизились показатели Путина и в опросе, где респондентам предлагается назвать вызывающих наибольшее доверие политиков из списка: здесь рейтинг Путина составил 39% против 58% в конце 2003 года. Сами по себе эти цифры не должны беспокоить президента и его администрацию. Для нормальной демократической страны с конкурентной политической системой они выглядят совершенно блестяще.
Однако для Путина ситуация выглядит совсем иначе. Путин в течение нескольких лет оставался фактически героем нации, средоточием ее надежд. Что, в частности, позволило ему подчинить себе все прочие государственные институты, сосредоточить в руках огромную власть, подавить оппозицию и убрать с политической поляны конкурентов. И, наконец, сфокусировать на одном себе всю тяжесть государственной ответственности.
Более тонкие опросы, выясняющие характер отношений граждан к президенту и проливающие свет на природу его рейтинга, демонстрируют характер происходящих с ним изменений.
Население страны по-прежнему с симпатией относится к Путину как к человеку, но с гораздо большим скепсисом относится к нему как к государственному деятелю.
Как и прежде, в перечне достоинств Путина лидирует позиция «энергичный, решительный, волевой человек», хотя Путин и потерял в ней 9 пунктов (с 40 в 2003-м до 31 в 2004-м). На 3% процента увеличилось количество ответов (17 против 14), называющих его «внешне симпатичным человеком», несколько выросло количество респондентов, полагающих, что Путин принципиальный человек (11 против 9). Зато потери наблюдаются в таких содержательных качественных номинациях, как «человек, который обеспечивает стабильность в стране» (с 18% до 13%), и «человек, который может навести порядок в стране» (с 20% до 15%). Парадоксально, но лишний год, проведенный Путиным в качестве президента, сократил число тех, кто полагает его опытным политиком (16 против 18). Параллельно слегка выросли практически по всем позициям антирейтинги отрицательных качеств президента. И если в конце 2003 года 52% опрошенных затруднялись назвать таковые, то теперь не знают у Путина отрицательных качеств 35%.
Между первой, устойчивой и чисто имиджевой, и второй группами показателей нет никакого противоречия, если предположить, что первые формируются на основе визуальной картинки и отражают восприятие телевизионного облика президента, а вторая группа содержательных качественных оценок — производные от оценки собственно его деятельности и положения в стране в целом.
Гипотеза подтверждается и при анализе ответов на вопрос, чьи интересы выражает второй президент России. Если в 2003 году 24% считали, что Путин действует на пользу «среднему классу», а 23% — «простым людям», то в 2004 году с этим согласились соответственно 16 и 15% респондентов. Зато существенно выросло число тех, кто полагает, что президент работает на бывшее окружение Бориса Ельцина (18 против 13), олигархов (24 против 14 в 2003-м) и бюрократии (22 против 15).
Эти сдвиги в цифрах прослеживаются вполне четко и свидетельствуют о том, что политическая линия президента все менее понятна населению, а связывавшиеся с ней надежды тускнеют и развеиваются.
<1>Любопытно, что практически не изменилось (33 против 32), хотя и сохраняет уже второй год первую позицию, количество респондентов, считающих, что прежде всего Путин представляет интересы корпорации силовиков. Возможно, это объясняется тем, что силовики, обильно представленные в окружении президента, воспринимаются не как представители своих ведомств, но более в качестве безликих бюрократов.
В целом же можно, кажется, утверждать, что качественное восприятие президента претерпевает значительные изменения. Он все меньше является героем нации. Путиномания 2000–2003 годов уходит в прошлое. А текущая деятельность Путина вызывает все более противоречивые отклики и оценки.
Сегодня стабильность рейтинга президента в большой степени обеспечивается не предпочтением его качеств или политической линии, не спектром надежд, сфокусированных на нем, но консолидацией в руках Кремля основных информационных и имиджевых ресурсов, прежде всего телевидения, и отсутствием альтернативных лидеров. Искусственно создаваемая Кремлем моноцентрическая политическая система и управление безальтернативной телекартинкой — главные ресурсы для сдерживания эрозии путинского рейтинга. И главные опасности для политической системы в целом.
Из безусловного лидера конкурентной политической среды в 2000–2002 годах президент России превратился в одинокий и не столь уж устойчивый столб посреди выжженного поля. А это значит, что сохранение политической устойчивости будет требовать от путинской администрации привлечения все больших ресурсов, а также все более широкого использования административных и репрессивных мер.
