Цивилизация
Кудрин повторил тезисы, ранее им уже произносившиеся: правительство ведет крупномасштабное расследование деятельности нефтяных компаний в прошлые годы и намерено предъявлять им претензии по налоговым недоплатам. Правда, оговорился он, если налоговые схемы использовали лазейки и недочеты закона, то наказания не последует. Тем временем правительство, по его словам, уже приступает к исправлению этих недочетов и лазеек. Он также сообщил, что нефтяники ведут неформальные переговоры с налоговиками (очевидно, обсуждая возможность выплатить добровольно часть недоимки, которую им готовы предъявить).
Конечно, самым слабым местом рассуждений вице-премьера, как обычно, является вопрос о формальной законности налоговых схем. Вице-премьер фактически признает, что правительство пытается вменить нефтяникам недоимки в рамках той версии налогового законодательства, которую в спешном порядке сейчас разрабатывает. Невозможно также из рассуждений вице-премьера понять, почему акционеры компании ЮКОС находятся тем временем в тюрьме или под следствием, а прочие нефтяники ведут мирные переговоры с МНС. Но это мелочи.
Вообще, политики и чиновники, имеющие виды сохранить свое место во власти или вблизи нее, продолжают упорно и мужественно повторять: «дело ЮКОСа» направлено против конкретных правонарушений компании. Собравшись с духом, они вкладывают в свой ответ максимум убежденности: нельзя больше терпеть минимализацию налогов в таких размерах, оффшоры и трансфертные цены, которые позволяют себе самые богатые корпорации.
В реальности же ЮКОСу в целом, его акционерам и менеджерам вменены следующие прегрешения. Неправедная приватизация. Использование оффшоров для минимализации прибыли. Использование схем минимализации подоходного налога через ПБОЮЛы. Использование трансфертных цен и схем с давальческим сырьем. Список этот крайне поучителен. Во-первых, это список претензий ко всем без исключения российским корпорациям сырьевого сектора. Так сказать, анатомия российского экспортно-сырьевого бизнеса. Во-вторых, почти по всем претензиям по отдельности есть прецеденты судебных решений. Причем не в пользу государства.
Да, признают защитники атаки на ЮКОС, в законодательстве есть дырки. Их лоббировали сами сырьевики. Они же выстраивали бастионы юридической защиты вокруг своих схем и проводок. Подкупали суды. Да, прокуратура действует топорно, Басманный суд не независим. Но других средств противостоять финансовой и организационной мощи сырьевиков и установить подлинную законность у государства нет.
То есть по ходу установления справедливости и укрепления государства выясняется: новое налоговое законодательство не описывает всех взаимоотношений государства и налогоплательщика. И то, что вы формально его соблюдаете, ничуть не избавляет вас от возможных дополнительных претензий налоговых органов. Сегодня схема может быть признана законной, а через два-три года вам нарисуют недоимку за все время ее использования. И если вы признаете это безобразие актом справедливости, то вас в награду не посадят в тюрьму. Второе: суд в России — формальность. Не следует рассчитывать, что он будет соблюдать процессуальные нормы, если это противоречит интересам укрепления государства. Если другого способа схватить за руку мошенников не находится. Ну, прокуратура, ясное дело, — боевой отряд государства, восполняющий репрессивные лакуны законодательства.
Причем в полемике сторонников и противников атаки на ЮКОС выясняется, что, в сущности, при смягчении формулировок в отношении этих тезисов в обществе сформировался консенсус. Никто всерьез не будет утверждать в частной беседе, не на телекамеру, что в действиях прокуратуры нет избирательности. Что Басманный суд осуществляет беспристрастный арбитраж между сторонами обвинения и защиты. Что налоговые схемы ЮКОСа формально незаконны и не соответствуют существующей налоговой практике.
Вопрос этой полемики сводится лишь к тому, оправдано ли это все ввиду глобальной цели укрепления государства и установления справедливого правопорядка.
Удивительным образом направленное как бы на восстановление законности «дело ЮКОСа» стало одновременно механизмом легализации жизни «по понятиям». «Слабость государства» 90-х была связана с тем, что оно, государство, было сковано декларированной им приверженностью демократии и закону. В результате различные группы интересов, «хищники рынка», использовали эту декларативную приверженность в своих целях. «Укрепление государства» в борьбе с компанией ЮКОС — это, по сути, отказ от такой декларативной приверженности.
Что вы нам лапшу на уши вешаете про независимость судов, про избирательность прокуратуры, презумпцию и прецеденты? Вы что, нас за дураков держите? Государство может справиться с паразитами, только отбросив сковывающую его институциональную и правовую щепетильность. И из этого решительного отказа от законности частной и мелочной произойдет торжество законности истинной и общей.
Жизнь, право, состоит из парадоксов. А русская общественная мысль — тем более. У сторонников «права государства» и защитников его в «деле ЮКОСа» есть еще один аргумент, которым они завершают обычно этот нелегкий разговор. В конце концов, говорят они, дело должен решить гласный, открытый и непредвзятый суд, он и поставит точку.
~При этом взгляд их приобретает новое качество — он либо скользит вверх, либо устремляется куда-то сквозь собеседника, в невидимую даль. Dahin, dahin... Туда, туда... Где видят они своим мысленным взором этот беспристрастный, открытый и гласный процесс. Видят, как изощренные ухищрения защиты блистательно парируются новыми, неопровержимыми фактами обвинения, подкрепленными скрупулезными ссылками на пункты и буквы закона. Как, слегка сдвинув брови, судья, которого никто не мог бы заподозрить в том, что ему звонил сегодня Виктор Иванов или другой зам руководителя администрации, или просто другой Иванов, как он, немного сдвинув брови, лишь слегка поворачивает голову, выслушивая доводы то одной, то другой стороны. Как эксперты и журналисты увлеченно обсуждают каждый нюанс, каждый поворот этого захватывающего поединка...
Будет открытый судебный процесс, повторяют они задумчиво и неожиданно твердо, а взгляд их еще чуть затуманивается. Ведь не может же — не может же быть, чтобы никогда — никогда на Руси такого процесса не было?!!!!!
Ведь правда же, граждане?
