Цивилизация
Среди классических примеров риторических вопросов (например, для чего на свете существуют полицейские) недавно появился еще один: зачем новой российской Думе такое невероятное количество вице-спикеров. Простой и очевидный ответ состоит в том, что таким образом создается дополнительное количество номенклатурных позиций с высоким уровнем социального вспоможения за бюджетный счет. Равно тем же сегодня объясняется и все возрастающее, несмотря на постоянно объявляемое сокращение, количество постов председателей комитетов. Если в прежних думах это было необходимым отступным для различных фракций при общем торге по пакетным и приравненным к ним соглашениям, то теперь это просто увеличение количества синекур для верных сынов «Единой России».
Но в более общем виде необходимо отметить, что ни количество комитетов и подкомитетов, ни количество вице-спикеров и членов совета Думы — если исключить обладателей этих постов — вообще ни для кого и ни для чего значения не имеет. Ни лучше, ни хуже, ни медленнее и ни быстрей нижняя палата парламента от этого работать не будет. Поскольку изменился принципиально сам характер этого, в принципе, почтенного демократического института.
Дело в том, что оставаясь де-юре палатой парламента, де-факто Государственная дума сейчас представляет из себя продолжение исполнительной власти в сфере действия власти законодательной. Партия парламентского большинства — в сущности, партия бюрократической номенклатуры, остальные фракции (опять же, де-факто, а не де-юре) контролируются Кремлем. Ни для кого не новость, что никаких состязаний позиций и представлений в этой связи ожидать не следует.
Если возможна какая-то дискуссия, то по кремлевскому клавиру, с целью оживления телевизионной картинки.
Таким образом, можно говорить о том, что в ближайшей перспективе вместо парламента в России будет действовать еще одно министерство — скажем, министерство законотворчества и умеренного лоббизма в рамках законности. А штатный состав министерств и ведомств есть дело внутренних инструкций и возможностей его руководителя, включающих в том числе доступ к главным в России дверям. И Дума, как фактическое министерство, также будет выстраивать свое внутренне бюрократическое дерево в соответствии с представлениями своего руководства, а вовсе не в связи с какой то дурацкой целесообразностью или, боже упаси, эффективностью. Так что десять вице-спикеров в Думе — это еще не предел. Здесь все уже решает даже не парламентское большинство или — что было бы смешно — план законодательной деятельности, а то, что написал по этому поводу Карл Линней современной бюрократии — Сирил Норкот Паркинсон.
Все это, с точки зрения демократических (не говоря уже о подвергнутых общественному остракизму либеральных) представлений, конечно, не сильно здорово.
Но пока для такого рода представлений объявлен, как известно, перерыв — в связи с тем, как нам объяснили, что «народ не хочет». А заявленная линия власти, как мы помним, — это «ошибаться вместе с народом».
Но, с другой стороны, так получается, что характер новой Думы, состав которой, по классическим представлениям, должен отражать ожидания и представления общества — т. е. избирателей, на самом деле точно отражает сложившуюся на сегодня форму власти — бюрократическую монархию, или бюрократический авторитаризм. Кому что больше нравится. Это, кстати, даже не вопрос персоналий — это система управления, формирования и реализации решений. В этой системе любой первый — необсуждаемый главный. А самый важный принцип — односторонний характер взаимоотношений с клиентом, в данном случае с обществом. Когда тема, проблема, способ решения, обсуждаемая информация, принципы взаимоотношений, права и обязанности определяются только одной стороной. В результате получается такой обязательный к исполнению договор, который другая сторона подписывает, не читая содержания. И еще один важный принцип: все элементы в бюрократической системе вне зависимости от законодательно закрепленных функций иерархически подчинены вышестоящему звену.
~ В этом случае вполне логично, что, например, ни суд, ни прокуратура, формально находящиеся на независимом поле, не могут действовать против власти, даже если в каких-то случаях так предусмотрено законом. Потому что и они являются продолжением исполнительной власти, хотя и на своей территории, а в единой бюрократической системе не может быть независимых институтов. Если таковые остаются, тогда это будет что-то другое. Что — увидим, если доживем.
А пока как в старом анекдоте про оборонный завод: что бы и из каких деталей ни собирали на нем в рамках конверсии, все равно получался только автомат Калашникова. Так и в современной России: какой бы формально независимый институт ни создавали, все равно получается бюрократическое продолжение исполнительной власти (кремлевской, разумеется, а не белодомовской) с фактическим строгим иерархическим подчинением вышестоящему уровню.
И это уже не всегда чья то злая воля. Это — увы! — начинает выходить само собой.
