Цивилизация
Если неделю назад, после ареста Ходорковского, у кого-то еще были сомнения относительно того, что в стране - крупномасштабный политический кризис, то сегодня это можно отрицать лишь в целях пропаганды. В России развернулась масштабная и жесткая борьба за проект развития страны в ближайшей перспективе и соответственно -жесткая борьба за власть. За власть в России - по-прежнему непубличную, недемократическую власть, краеугольными камнями которой остаются репрессивное государство и экспортно-сырьевые ресурсы.
И в этом смысле газета «Ведомости» абсолютно права. Такая Россия - это просто очень большая Венесуэла.
Что кончилось
Отставка Александра Волошина, о которой Владимир Путин наконец-то решился публично объявить, означает в полном смысле конец целой политико-административной эпохи в истории посткоммунистической России.
::: Эпохи, начавшейся в 1997-1998 годах, когда администрация президента стала играть роль единого органа политического управления страной. Фактически после отставки Черномырдина за правительством осталось оперативное управление экономикой и выработка экономической стратегии, которая, однако, становилась реальностью лишь в случае, если администрация президента оказывала ей политическую поддержку.
Идеологами и создателями новой конструкции власти, ключевым звеном которой была администрация, волею судеб, стали молодые менеджеры новой формации, выросшие под крылом олигархов первой волны, прежде всего - в окружении Бориса Березовского. Но, в отличие от последнего, они не страдали комплексами публичного самоутверждения, и потому обладали большей жесткостью, прагматичностью и дальновидностью.
Александр Волошин - не будем мелочиться - вошел в русскую историю как человек, сумевший создать первый эффективно работающий административный механизм постсоветской России, и в этом смысле - вошел в историю русских преобразований.
Этот механизм являлся одновременно - и административной машиной, и политической партией, и бизнес-кланом. Механизм, созданный под условия и работавший в условиях клановой полу-демократии.
Механизм этот создан был на волне разочарования общества публичной политикой и идеалами революции начала 90-х и опирался не на демократические чаяния и политические лозунги, а на опыт агрессивных бизнес-технологий 90-х. Он не терпел политиков (Анатолия Чубайса), противопоставляя им политтехнологов. Морщился при словах «общественное мнение», противопоставляя им технологии русского пиара. Ключевыми понятиями его мировоззрения были «бизнес» и «государство». Из них складывалась его картина мира и операционная тактика.
Этот механизм позволил удержать власть в последние годы ельцинского правления (в ситуации - близкой к невозожной) и передать ее преемнику самого непопулярного президента - тому, кто мог бы гарантировать сохранение результатов приватизации и некоторых хлипких основ демократического существования общества и государства, заложенных при Ельцине.
Две партии
В путинской России волошинская Администрация взяла на себя эти политические функции - гаранта непересмотра некоторых из основ ельцинской демократии (в частности - запрета на политическую репрессию) и в целом - частно-капиталистического пути развития. Гарантом, впрочем, выступала не только Администрация, но консолидированный ей политико-административный клан крупных собственников, созданием которого она целенаправленно занималась.
Так, один из идеологов новой, волошинской модели администрации - Роман Абрамович - за время ее функционирования превратился из миноритарного акционера «Сибнефти» в совладельца холдинга, производящего 70% русского алюминия и владельца блокирующего пакета другого - добывающего и продающего 30% российской нефти («ЮКОССибнефть»). Да и все главные российские сырьевые олигархические империи были отстроены именно в эту послекризисную эпоху, эпоху «старосемейной» администрации.
Сырьевые олигархии и консолидирующая их волошинская часть административно-государственного аппарата и стали основой существования «олигархической», частно-капиталистической партии России. Партии, которой Владимир Путин противопоставил свою - партию русского госкапитализма, опиравшуюся на укрепляющийся конгломерат силовиков и спецслужб.
Впрочем, поначалу обе партии решали одну задачу - политическая стабилизация и «управляемая демократия». Обе партии пренебрежительно относились к перспективам включения в управленческий механизм, в механизм принятия решения правил публичной политики и иных политических и гражданских групп. Разве что готовы - обе - были держать их в предбаннике и использовать в своих интересах. Как точно заметил некоторое время назад депутат Владимир Рыжков, машину управляемой демократии строили и те, и другие, но каждая партия имела в виду, что именно она будет ей рулить.
Что случилось
Арест Михаила Ходорковского неделю назад означал, что схема преследования тех, кто представляет угрозу его власти, опробованная Владимиром Путиным на медиа-магнатах, будет распространена на сырьевую олигархию. И будет использована для перераспределения их собственности по моделям, примененным в отношении медиа-магнатов и газовых баронов, т. е. для передачи ее под контроль государства тем или иным способом. Он означал, что Владимир Путин полон решимости лишить олигархов тех ресурсов, которые позволяли им быть крупной политической силой, противостоящей другой значимой партии - партии силового государства.
Для общества и для элит уход Волошина означает, что больше не существует прежних гарантий сохранения базовых политических свобод в рамках правового режима ельцинской демократии. Общество, ранее полувынужденно передоверившее дело защиты этих свобод олигархической партии во главе с Волошиным, теперь не может рассчитывать на эту конструкцию, и вынуждено возвращаться к политической самоорганизации. Причем, в весьма некомфортных условиях.
Арест акций ЮКОСа, последовавший вчера вечером, означает, что партия Путина в войне с олигархами не будет придерживаться международнопринятых правовых взглядов на частную собственность.
Михаил Ходорковский действительно потратил огромное количество сил и денег для того, чтобы отстроить систему корпоративного управления и собственности, которая выглядела бы с международной точки зрения прозрачно и законно. Однако ему было продемонстрировано, что контроль над прокуратурой, одним районным судом и судом более высокой инстанции, куда поступают апелляции, - вполне достаточен, чтобы обратить эти усилия в прах и создать свою правовую систему, так сказать - право внутреннего употребления.
В этом смысле вчера была сделана заявка не на то, что «пересмотр итогов приватизации начался», а на то, что он уже произошел. Произошел именно в смысле изменения отношения к понятию «частная собственность», которое теперь во внутрироссийском употреблении не значит того, что в общепринятом на Западе.
Собственность теперь - это выданное бизнесмену государством временное право на ведение бизнеса и получение прибыли, которое в любой момент может быть отозвано или отнято силой.
Китаизация
Назначение Дмитрия Медведева и Дмитрия Козака новыми руководителями Администрации президента призвано несколько успокоить напуганных инвесторов внутри и вовне России. В питерской команде они выглядят умеренными и даже либералами. Однако за прошедшие почти четыре года оба не дали оснований полагать, что могут быть ключевыми фигурами политической и административной конструкции.
Скорее, на сегодняшний день, следует рассматривать их назначение как решительное усиление группы Иванова-Сечина. Режим «управляемой (администрацией) демократии», видимо, хотят дополнить режимом «управляемой (силовиками) администрации».
Весьма характерно и назначение Игоря Шувалова еще одним заместителем главы администрации, ответственным за разработку экономической программы второго срока. Эта программа, как уже было объявлено, будет состоять из нескольких различных частных, хотя и крупных, проектов, решающих конкретные проблемы и намечающих конкретные сферы «прорыва». Самым важным в намеченном контуре программы является то, что она не носит системного политико-экономического характера. Такой характер имела программа Грефа, написанная в качестве программы первого президентского срока Путина и усилиями обеих (!) кремлевских партий невыполненная.
Программа Шувалова отменяет программу Грефа и при этом никоим образом не описывает режим дальнейшего взаимодействия бизнеса и государства. Проще говоря - вектора развития.
Кажется, нет сильных аргументов сомневаться, что план китаизации российской политико-экономической системы вошел в активную фазу. Китаизация означает установление жесткой монополии государственно-бюрократической машины в политической и мягкой - в общественной жизни. .Жесткий контроль госбюрократии над бизнесом. Режим ограниченной частной собственности (см. выше, в чем он заключается). И наращивание военно-политического могущества централизованного государства.
~Помимо презрения (переходящего местами в ненависть) к либеральным элитам и корпоративного пафоса реванша за 90-е, важным стержнем чекистского государственничества - движущей политической силы китаизации - является восхищение достижениями китайского тоталитарного капитализма. Прежде всего - тем, что Китай на сегодня является практически единственной страной, способной оппонировать на мировой арене американской гегемонии и имеющей перспективы противостояния ей в будущем.
Что касается главного приза развернувшейся в эти дни борьбы за власть - экспортно-сырьевой ренты, - то концентрация значительной ее части в руках олигархов безусловно приводила к серьезным искажениями политической и экономической системы России и была важным фактором, определявшим невозможность легализации частной собственности. Однако, видимо, глубоко ошибочно представление о том, что в результате происходящего сегодня легального переворота , она будет перераспределена более справедливо, а что еще важнее - более рационально.
Скорее всего, она почти целиком пойдет на укрепление и поддержание институтов нового политического режима (по определению - весьма затратного), а также на укрепление его международного и военно-технологического авторитета.
