Цивилизация
::: То же и с книгами. Изъятие из образовательного стандарта Пастернака, Ахматовой, Платонова превращает мозги молодых граждан России в лужковские фасады — по-компьютерному гладкие, но бессодержательные. Такими бывают библиотеки в «приличных» домах — много одинаковых томиков, и все нечитанные, выстроенные, как на плацу, для «понта».
Это самое страшное свойство власти — архитектурной, образовательной или политической — не чувствовать под собою страны, ее корней, ее содержания. Эстетическая глухота идет рука об руку с этической слепотой и, как результат, политической немотой. Граждане страны, не прочитавшие «Доктора Живаго», «Котлована», «Реквиема», — не до конца социализированные граждане. Это уже не граждане, а так — население, популяция. Недочитанные книги — это воспитание конформизма, возможно, абсолютно сознательное.
Архитектурная зачистка Москвы — никакое не обновление обветшавшего фонда. Пастернак с Платоновым тоже, с точки зрения сроков давности, заметно обветшали. И то и другое — нивелирование эстетического чувства, за которым следует, как ни странно, полная политическая бесчувственность.
Безразличие к авторитаризму, нечувствительность к воровству и несправедливости. Та степень личного цинизма, за которой наступает целиком управляемая «демократия».
Скверный стиль и дурновкусие имеют прямое отношение к политике, к экономической и политической культуре. Стиль определяет все. Стиль, как известно, это человек. Стиль, добавим, — это политическое устройство. У Андрея Синявского были стилистические разногласия с советской властью и, по большому счету, больше никаких. У нормальной европейской демократии — стилистические разногласия с демократией управляемой, обладающей дурным эстетическим вкусом.
Против архитектурного и образовательного варварства, конечно, поднимаются голоса, и голоса весьма авторитетные. Но сказано ведь: эстетически неразвитый режим глух и нем политически, государство не регистрирует сигналы, исходящие от общества, и потому все будет сделано так, как уже решено. Мотивацию можно найти всегда. Например, Пастернак с Платоновым слишком сложны для восприятия неокрепшими компьютеризованными детско-юношескими мозгами. А Москва разваливается — ее нужно чинить и перестраивать.
~ Забывается история (проблема учебников по одноименному школьному предмету как стояла, так и стоит), упрощается литература, ничему не учит архитектура. Москва становится столицей тусовок и нарочитого богатства, перестает быть городом, превращается в городок поддельных фасадов, окруженный спальными районами и автостоянками. И это отнюдь не общемировая тенденция. Это фирменный стиль руководства города. Равно как уничтожение культуры чтения тоже не является таким уж распространенным общецивилизационным трендом.
Развитое эстетическое чувство, знание подлинной русской истории и неподдельной русской литературы способствуют воспитанию в гражданине свободы. Тот, кто, по крайней мере, знаком с событиями, происходившими в России в первой половине прошлого века, с их отражением в литературе, кто понимает, что такое стиль и дух эпохи, в том числе в урбанистической архитектуре, тот как минимум способен думать. Думать, в том числе и находясь наедине с самим собой в кабинке для голосования.
Если гражданин существует в бутафорских эстетических декорациях, то и его голосование будет исключительно бутафорским, а значит, конформистским.
Потому что готовность воспринимать все так, как оно навязывается сверху, формирует некритичное сознание, в том числе и политическое. И культурная, ментальная катастрофа оборачивается катастрофой политической.
Обществу навязывается единый стиль и философия безразличия под маской философии энтузиазма. Энтузиазм в том, что жить стало лучше, веселее и амбициознее, с точки зрения архитектурных проектов и удвоения ВВП. На самом деле всем на все наплевать — и на разрушение Москвы, и на воспитание политического конформизма, и на культурный нигилизм. С таким народом, стилистически однообразным, можно делать все что угодно. Во всяком случае голосовать он будет так, как ему скажут. Общество дурного стиля — это общество безальтернативной культуры и безальтернативного голосования.
