Цивилизация
Наконец-то полиция объявила, что готова произвести сравнительную экспертизу зубов служебной собаки и зубов Каспарова. Публика облегченно вздохнула. Ведь накануне не последний человек в отечестве, сам вице-премьер Рогозин посоветовал якобы укушенному Каспаровым полицейскому срочно сделать прививку от бешенства. Прапорщик МВД Денис Ратников вместе со своей левой кистью стал героем эфира. Каждый второй, если не первый выпуск новостей считает своим долгом продемонстрировать крупным планом руку пострадавшего в зеленке и грязноватом бинте. Тринадцатый чемпион мира по шахматам пытается что-то возбужденно объяснять в ответ, но его синхроны прерывают на полуслове. О том, чтобы объяснить, за что Каспарова винтили в святой день оглашения приговора «пуссям», не может быть и речи.
Предосеннее обострение усугубляется. К обсуждению подключились узкие специалисты, которые рассуждают о составе слюны собаки и человека, особенностях их челюстей, резцах, кровоподтеках, мягких тканях.
Вопрос, кусал или не кусал, вот-вот пополнит сокровищницу вечных вопросов.
Впрочем, великая русская литература даже мечтать не могла о таких выигрышных сюжетах, которыми изобилует невеликая сегодняшняя действительность.
В чеховском «Хамелеоне» ситуация тривиальная: щенок тяпнул за палец золотых дел мастера Хрюкина. Но на то народу дан гениальный автор, чтобы типизировать простой случай до тенденции, актуальной и поныне. Надзиратель Очумелов решает судьбу собачки в зависимости от её принадлежности. Если зверь генеральский, то виноват Хрюкин — сам гвоздем палец расковырял, если ничейный, то собачке хана. Инцидент с Каспаровым и прапорщиком проходит под аккомпанемент чеховских мотивов. Вообразим, что прапорщика укусил защитник веры и противник «пуссек». Узнала бы об этом в лучшем случае его жена.
Вообразим другую, еще более живописную картину. Шахматный чемпион укусил, скажем, не полицейского, а Чирикову. Тогда бы данное происшествие трактовалось телевидением как общественное благо.
Надзиратель Очумелов и теперь живее всех живых. Он знает: в его отечестве карать и миловать следует по обстоятельствам. Сегодняшний тренд незамысловат, как претензии укушенного прапорщика. Если большинство населения против «пуссек» (а большинство в России всегда за того, на кого укажет телевизор), значит, с защитниками кощунниц нечего церемониться. Их можно травить хоть дустом, хоть штрафами, хоть чужими ссадинами.
На столь благодатном общественном фоне президент, грезящий об идиллической общности под названием «советский народ», отметил свои первые сто дней. Поскольку традиция, заложенная Рузвельтом, идет от Наполеона, порассуждаем о бонапартизме. Любопытно наблюдать и в этом смысле отличие Путина от его предшественников. Почти всех их начиная с семнадцатого года обвиняли (кого беспочвенно, кого почвенно) в бонапартизме. Про Керенского Маяковский даже строки соответственные в поэме «Хорошо!» сочинил: «Глаза у него бонапартьи и цвета защитного френч». Троцкого именовали «красным Бонапартом». Следующего императора, Сталина, уже никак не именовали — некому было. Он даже цвет армии уничтожил, опасаясь наполеоновских амбиций маршалов. Вербализовал это опасение Хрущев. Никита Сергеевич ловко убрал Жукова, обвинив министра обороны в бонапартизме. При Леониде Ильиче французского императора оставили на долгое время в покое: в глухих брежневских болотах водился лишь затхлый покой.
Но, как только на политической сцене появился Ельцин, ему тотчас пришили бонапартизм. А вот Путину, больше других отечественных правителей подходящему для наполеоновского амплуа, никто никогда ничего подобного не шил. И даже сейчас, когда отмечалось сто дней, комментаторы очевидную тему бонапартизма обходили стороной.
Какое отношение имеет Каспаров с укушенным прапорщиком к президентскому бенефису, спросите вы. Самое прямое, отвечу я. Сто дней отмечаются паркетными политологами как торжество демократии. Послушайте хотя бы Дмитрия Орлова. Основательный такой, серьезный господин и говорит основательно о путинском курсе нормализации, о новом пакете законов, которые были приняты «для стабилизации отношений с протестным движением». Вот, оказывается, как это теперь называется.
Интересно, кого в процессе невиданной стабилизации укусят следующим?
